Словесная молитва и умная

Сокровищница духовной мудрости

. Хорошо молящемуся телесной молитвою дает Бог умную молитву, и тщательно пребывающему в ней безвидную и необразовидную, от чистого страха Божия. И опять хорошо совершающему сию видение творений и от него — восхищение ума к богословию и благому действию будущего дарует Бог тому, кто от всего упраздняется (ср.: Пс. 45, 11) и поучается в сем делом и словом, а не слухом только (сщмч. Петр Дамаскин, 75, 127).

. Много беседуй с Богом, мало говори с людьми; памятуй всегда Бога, и ум твой соделается небом (прп. Ефрем Сирин, 32, 147).

Не переставай молиться, когда можешь открыто, а когда не можешь, молись умом (прп. Ефрем Сирин, 32, 371).

Не проводи без молитвы ни дня, ни ночи, но как скоро сон отпадет от очей твоих, ум да упражняется в молитве (свт. Кирилл Иерусалимский, 66, 33).

должен ты возводить ум и помыслы, и не содержать в мысли ничего иного, кроме чаяния узреть Его (прп. Макарий Египетский, 89, 213).

Даже когда ты будешь и вне церкви, взывай и говори: «помилуй мя», говори, хотя не двигая уст, но взывая умом; Бог слышит и тех, которые молчат (свт. Иоанн Златоуст, 46, 473).

. Если руки будут несвободны у тебя, молись в уме. если твои руки даже свободны, все же молись умом; Господь слушает и безмолвных (свт. Иоанн Златоуст, 55, 447).

Старайся ум свой на время молитвы соделать глухим и немым, и тогда возможешь молиться (прп. Нил Синайский, 71, 176).

Уму несовершенному не попускается внити в плодоносящий вертоград молитвы; ему достаются, как бедному, останки от обранья винограда (ср.: Втор. 24, 21), одни псалмопения (прп. Илия Екдик, 91, 480).

Начало умной молитвы есть очистительное действо или сила Духа Святаго, и таинственное священнодействие ума, как начало безмолвия, — упразднение от всего или беспопечение; средина — просветительная сила (Духа) и созерцание, а конец — исступление или восторженно ума к Богу (прп. Григорий Синаит, 9,4, 222).

. Ум, если не будет иметь в руке силу молитвы, то не возможет сокрушить грех и противные силы (прп. Григорий Синаит, 93, 223).

. Путь умной молитвы есть путь царский, избранный. Он настолько возвышеннее и изящнее всех других подвигов, насколько душа превосходнее тела: он возводит из земли и пепла в усыновление Богу (свт. Игнатий Брянчанинов, 38, 210).

При молитве нужно, чтоб дух соединился с умом и вместе с ним произносил молитву, причем ум действует словами, произносимыми одною мыслью или и с участием голоса, а дух действует чувством умиления или плача (свт. Игнатий Брянчанинов, 38, 200).

Кто с постоянством и благоговением занимается внимательною молитвою, произнося слова ее громко или шепотом, смотря по надобности, и заключая ум в слова; кто при молитвенном подвиге постоянно отвергает все помыслы и мечтания, не только греховные и суетные, но, по-видимому, и благие: тому Милосердый Господь дарует в свое время умную молитву (свт. Игнатий Брянчанинов, 39, 202).

Сколько нужен пост для желающею заняться и преуспеть в умной молитве, столько нужно для него и безмолвие или крайнее уединение. (свт. Игнатий Брянчанинов, 39, 206).

. Ведай, что умная молитва есть стояние умом пред Господом с воздыханием к Нему, а молитва Иисусова: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». есть словесная, внешняя молитва (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 83, 165).

Когда ум беседует с Богом в сердце, вот и умная молитва! (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 85, 91).

Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter

ВИДЫ МОЛИТВ

. Нужно, наверное, сначала сказать о видах молитвы, точнее, о видах именно Иисусовой молитвы, так как в нашей жизни при борьбе с грехом это имеет большое значение. Оттого что мы не учитываем, что молитвенное развитие совершается постепенно, у нас бывают ошибки, приводящие иногда, из-за неопытности нашей, к серьёзным последствиям. Может быть, некоторым сказанные мною вещи покажутся общеизвестными, но «повторение – мать учения», по крайней мере, вреда не будет. Кроме того, нечаянно может открыться какой-то момент, который они раньше опускали, не замечали и не обращали на него внимания.

Молитва, как правило, делится на три степени: устную, умную и сердечную. Это самое первое, элементарное деление. Но святитель Игнатий (Брянчанинов), как многоопытный подвижник, сверх того отделяет устную молитву от гласной. И справедливо, потому что, можно сказать, в устной молитве есть два подразделения: когда она говорится собственно устами и когда она произносится устами в голос. Бывает так, что мы можем говорить молитву устами беззвучно – просто шевелить губами. Однако же это молитва устная, поскольку произносится она устами, и она имеет большее отношение к молитве телесной. А иногда мы имеем возможность говорить молитву вслух, но такая возможность есть не всегда. Если мы при общении с людьми, например на работе, в общественном транспорте или даже во время службы в церкви, начнём говорить молитву вслух, то этим, так или иначе, будем либо искушать и смущать окружающих, либо (в последнем случае) помешаем им молиться.

Устная молитва нам необходима. Если бы мы, невзирая на то что мы ещё недостаточно опытны и даже не имеем столько благодати, чтобы удерживать молитву, стремились только к молитве умственной, творимой одним умом, да притом и внимательной, то мы, конечно, оставляли бы вообще всякую молитву. Часто у нас так и происходит. Поэтому для новоначального весьма уместно по возможности молиться вслух, т. е. упражняться в молитве гласной, или, как говорит святитель Игнатий, творимой голосом, а если ситуация не позволяет – повторять молитву устную, то есть творимую устами беззвучно. Не думайте, что эта устная молитва не принесёт пользы в борьбе с помыслами. И здесь необходимо внимание, без которого и устная, и гласная молитва, так же как и умная, оказывается совершенно пустой.

Мы же упускаем это из виду и, бывает, гоняемся только за одним количеством.

Некоторые подвижники всю жизнь не оставляли устной молитвы. Есть даже такая устная молитва, которая является высшей степенью молитвы умной, – когда чувства настолько переполняют душу человека, благодать настолько стесняет его сердце, что он не может удержать молитву внутри себя и вынужден произносить её устами, вслух, – именно от избытка чувств. Так было с блаженным Андреем, Христа ради юродивым. Из его уст вырывался как бы свист. Люди, не понимавшие его устроения, считали, что он беснуется, а это была устная молитва. Блаженный Андрей не мог удерживать её внутри себя, и она выражалась в таком невнятном произнесении слов, но молитва эта шла от избытка сердца. Когда я был паломником в некотором монастыре, один старец случайно рассказал мне, что он знал некоего афонского монаха, подвижника, и тот не произносил вслух всю Иисусову молитву, но время от времени у него вырывалось из уст: «Иисусе Христе! Иисусе Христе!» То есть от избытка чувств и уста произносили.

Поэтому не нужно думать, что устная молитва предназначена только для новоначальных и не приносит никакой пользы. Один Бог знает, как будут распределены Его дары. Иной и при устной молитве может необыкновенно преуспеть во внимании, так что в этом отношении будет превосходить того, кто занимается молитвой умственной. И сердечная молитва – у тех, конечно, кто обладает даром такой молитвы, – бывает иногда несколько рассеянной, а устная бывает чрезвычайно внимательной. Кроме того, многие молитвословия, совершаемые в церкви, произносятся устами: возгласы священника, чтение на клиросе псалмов или канонов, диаконские прошения во время ектений – всё это устная молитва. Поэтому уничижать её и считать, что от неё нет никакой пользы, было бы легкомысленно.

Это я говорю для того, чтобы не стремились чересчур рано перейти от молитвы устной к умной, чтобы те, кто уже понял, что такое умная молитва, и познал её на опыте, не пренебрегали устной молитвой.

Если мы понуждаем себя к молитве устной, пусть даже мы несколько рассеянны, то она всё же принесёт пользу. Допустим, пять-десять молитв мы сказали совершенно невнимательно, а потом опомнились. Сам наш голос, наша собственная молитва, звучащая в ушах, напоминает нам о том, что мы сейчас должны делать, и мы приходим в себя, приходим в чувство. Или, например, мы совершаем молитву устами беззвучно. Мы отвлеклись, сильно рассеялись, мысль занята другим, но вдруг мы замечаем, что наши уста по привычке шевелятся и произносят слова молитвы Иисусовой, и мы опять можем опомниться и вернуть свой ум к внимательной молитве.

Некоторые делают из умственной, или умной, молитвы самоцель и так за нею гоняются, что, опытно познав большее внимание при такой молитве, не придают значения молитве устной как бы безвкусной, ничего для них не значащей. Таким образом, они совсем перестают молиться. Это – ошибка, приводящая к рассеянности, оставлению молитвы, а впоследствии и к принятию греховных помыслов.

Когда человек чувствует, что во время устной молитвы уста его как бы сами собой замыкаются и ему неудобно, неинтересно молиться устами, а хочется – только умом, то это почти всегда является признаком того, что наступает переход к молитве умной. Тут нужно вести себя благоразумно. Некоторые люди из-за ложного смирения боятся высших степеней молитвы. Занимающиеся устной молитвой боятся молитвы умной, занимающиеся умной – боятся сердечной, потому что считают себя недостойными и думают: «Не должно у нас этого быть, мы этого не заслужили», – и прочее. Всё это так, но благодать молитвы Иисусовой и вообще благодать Божия даётся не по нашим заслугам, и поэтому такой подход – заслужили мы или не заслужили – нужно сразу отбросить. Мы ничего не заслужили, так как по своей жизни, по своим грехам достойны только геенны огненной – вот что мы действительно заслужили. Потому подобные рассуждения, конечно же, признак гордости. Мы ничего не достойны. Если благодать Божия посещает нас, то мы должны разумно её принимать, а не отвергать под предлогом смирения. Если чувствуем, что молитва устная переходит в умную и нам неловко, неинтересно, безвкусно говорить её устами, но хочется произносить умом, то попробуем перейти и к этому состоянию, будем произносить молитву только одним умом.

Может случиться, что вдруг нам опять станет как-то неуютно, в уме молитва будет произноситься с трудом, неуклюже, со скрипом, так сказать. Тогда вновь перейдём к устной молитве – ведь ничего страшного в этом нет. Во-первых, такое бывает от усталости: неопытным трудно молиться умственно. Во-вторых, это может быть просто оттого, что благодать умалилась. Например, мы в чём-то согрешили – и благодать умалилась, тогда у нас уже не получается творить молитву умом, поскольку это зависит не от нашего навыка, но более всего от действия благодати.

Молитва умная, или умственная, также имеет много степеней, зависящих, конечно, от внимания. Вообще, я думаю, преуспеяние в молитве безгранично, потому что истинная молитва – это есть общение с Богом, богообщение, которое будет продолжаться и в будущей жизни. Познание Бога будет в человеке всё более и более развиваться, и он будет восходить на высочайшие степени, о каких мы сейчас даже помыслить не способны. Объяснение этому даёт апостол Иоанн Богослов. Он говорит замечательные слова: «Сейчас мы чада Божии, но неизвестно, что будем, ибо увидим Бога, как Он есть» (1 Ин. 3, 2). То есть сейчас мы дети Божии, и это само по себе необыкновенное, великое звание: Бог усыновил нас, сделал Своими детьми, но в будущей жизни и оно окажется малым. Потому-то апостол Иоанн Богослов говорит: «но неизвестно, что будем, ибо увидим Бога, как Он есть». У апостола Иоанна нет даже слова, названия, чтобы наименовать состояние человека в будущей жизни. Следовательно, преуспеяние в молитве безгранично.

В каждой молитвенной степени также есть много разных, весьма условных степеней или градаций преуспеяния. Обратимся, например, к разделению на молитву устную, умную и сердечную. Я вам уже рассказывал, как человек произносил молитву устную от избытка сердечной, от избытка благодати. Или посмотрим на священника во время богослужения. Не будем говорить о нас, обыкновенных священниках, а скажем о таком, как отец Иоанн Крондштадтский. Несомненно, он во время богослужения произносил молитву вслух, т. е. она была устной, – иначе и быть не могло, но насколько она была пламенной, вдохновенной. Это позволяет нам сделать вывод о том, что разделение молитвы на различные виды и степени условно.

Мы не должны, однако, заниматься молитвой Иисусовой, словно каким-то, простите за такое слово, спортом, то есть во что бы то ни стало стремиться к определённым результатам. Результат здесь – это как раз не умная или сердечная молитва, но овладение собой, приобретение, прежде всего, покаяния, обретение через молитву силы бороться с собственным грехом. Иначе говоря, результат, которого нужно искать, – исполнение заповедей. Хотя можно сказать, что и исполнение заповедей тоже средство, а конечная цель – спасение в вечности. Когда мы будем так серьёзно смотреть на свою духовную жизнь и понимать, что она ведётся не ради какого-то преуспеяния, духовного развития и достижения каких-то духовных высот, но ради спасения в вечности, тогда наше отношение к молитве станет совсем другим. И для нас будет не так важно, устами ли мы молимся, или умом, или уже в сердце, а важен будет конечный результат – оказаться в Царствии Небесном, в раю. До той поры никто из нас не имеет права успокаиваться и считать, что он достиг какого-то уровня, и этим тщеславиться или впадать в самодовольство.

При занятии Иисусовой молитвой – пусть это будет молитва устная, умная, а у некоторых, может быть, и сердечная – очень важно не уклоняться в две следующие крайности. Одна из них – чрезмерное спокойствие, когда человек молится без всякого усердия под предлогом того, что Господь всё устроит и что всё в руках Божиих, и потому человек этот никак не заставляет себя молиться со вниманием. Вторая крайность – это чрезмерное понуждение себя, когда мы не знаем меры и преувеличиваем значение собственного усердия. Трудно бывает нащупать для каждого отдельного человека и для самого себя «золотую середину», хотя теоретически это выразить просто. Притом состояние настоящего молитвенника за день многократно меняется, и для каждого человека индивидуально нужно отыскивать ту самую «золотую середину», как вообще, так и в каждом конкретном случае в течение дня: когда необходимо смириться и молиться устами, когда – понудить себя к внимательной молитве, когда следует примириться с обстоятельствами, мешающими молитве, а когда – их преодолеть. Здесь поневоле возникает множество ошибок, и их не может не быть у того человека, внутреннее состояние которого постоянно меняется. Таких перемен не знает тот, кто не усердствует в молитве. На этот счёт преподобный Силуан Афонский говорит, что молящийся по привычке никаких перемен в молитве не знает, а настоящий молитвенник переживает их во множестве.

Итак, в каждом отдельном случае нужно правильно сориентироваться. И конечно, лучше всего, когда есть опытный советчик.

Словесная молитва и умная

Душеполезное чтение от Преподобных. Новый перевод.

Старец не давал нам много разнообразных наставлений относительно умной молитвы. Не потому что не мог, ведь он был настоящим профессором в области умной молитвы, приемником и продолжателем трезвенного Предания, но потому что был осторожен, дабы мы не надули свои головы фантазиями о состояниях, в которые мы еще не вошли. Немногословные, лаконичные советы, которые он давал нам после ночной исповеди под видом увещаний, были преисполнены духовной пользы.

Его позиция была такова: «Иди вперед, я тебя сопровождаю». Слово становилось делом. Молитвами Старца мы трудились в молитве. Были случаи, что совершали 3-4-5 часов умную молитву, склонив голову, и, заключив свой ум в сердце. Иногда я поднимал голову, чтобы вдохнуть воздуха, но сладость опять тянула меня обратно в сердце.

Душа имела усладу и говорила: «Не ищи ничего другого, это оно и есть. Это и есть то многоценное Небесное сокровище. Используй его!» Истинно! Очень часто молитвы моего Старца помогали мне ощутить Божественное Присутствие. Но мы, молодые и новоначальные, тогда были не в силах взойти на ту духовную высоту, на которой парил наш Старец Иосиф.

Первым, что требовал Старец от каждого брата, пришедшего в наше братство, и как первое предупреждение и усилие было молчание с молитвой:

– Дитя моё, молитву, хочу слышать твою молитву и никакого празднословия.

Знал этот опытнейший учитель умной молитвы, что если новоначальный умолкнет и будет постоянно вслух говорить молитву, то этим положит хорошее начало и будет иметь богатые дары от Бога в будущем. Поэтому настаивал: «Польза монаху, чтобы когда ест, когда пьёт, когда сидит, когда работает, когда идёт куда-либо и вообще делает, что угодно, пусть взывает непрестанно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Таким образом, имя Господа Иисуса, снизойдя в глубину сердца, смирит змея, спасет и оживотворит душу. Итак, упорство, непрерывность в удержании имени Господня, дабы соединились сердце с Господом и Господь с сердцем, и тогда станут суть два едино.

Старец постоянно поучал нас, чтобы мы жили в молчании и молитве: «Я от вас ничего не хочу. Я сам буду вам готовить, буду прислуживать. От вас хочу одного: денно-ночное молчание, молитву, поклоны, а, главное, слёзы. Ничего другого мне от вас не надо, лишь усилия в молитве и слёзы днём и ночью. Когда я пришёл из мира, мой ум был преисполнен страстями, предубеждениями, помыслами, искажениями и, конечно же, эгоизмом с тщеславием. Весь этот мир страстей находился в моём уме в помыслах и фантазиях. Если попробуешь изъять свой ум, оторвать его от всего этого, чтобы молиться, ничего не сможешь. Почему? Потому что души наши немощны и рассеиваются очень легко. И поскольку мы не можем удержать молитву умом, то по учению Отцов Церкви, по преданию наших Старцев и ради послушания, будем говорить молитву вслух и этим убережём наш ум от рассеянности. Так мало-помалу молитва усладит ум и оторвёт его от мирской суеты. Вскоре молитва заключит ум в сердце, беспрерывно призывая имя Иисусово. Пресечение празднословия сильно помогает в этом. Все наше время мы должны отдавать молитве».

«Едва вы открыли глаза, сразу молитва. Не давайте парить вашему уму здесь и там, не теряйте время, оно так многоценно и дорого для молитвы. Если таким образом будите себя принуждать, то вам поможет Бог стяжать святой навык так, что только откроете глаза, и далее, в течение всего дня молитва будет занимать главенствующее место. Когда работаешь, говори молитву. Благословляется работа, освящаются уста, язык, сердце, само место, время и весь человек, который произносит имя Иисуса Христа. Монах, который говорит непрестанно молитву вооружается такой Божественной силой, что становится недосягаемым для бесовских нападок ибо она опаляет и уничтожает их.

Говоря молитву устами в течение всего дня, мы имели в наших душах такую радость, такое умиление и столько слез, которые невозможно описать. Часто приходила такая Благодать от устной молитвы, что молящийся чувствовал в себе Божественную любовь, и что его ум вот-вот войдет в созерцание. И это происходило во время несения послушания, по неизъяснимому Промыслу Бога, ум не был распростертым в молитве, но был в созерцании Бога, в созерцании иного мира.

Были случаи, что мой ум приходил в созерцание, когда я ночью помогал Старцу добраться к нашей церкви. Телом я помогал Старцу, но мой ум не был рядом с ним. Ум мой был в другом месте. Я созерцал Небесное. И опять возвращался умом, и понимал, что я нахожусь рядом со Старцем и отцом Арсением. Но вскоре опять уходил, и, удивляясь умом, говорил: «Вот что такое духовная жизнь! Как велико монашество! Как оно преображает человека! Как оно его изменяет! Как преобразует! Как его ум становится настолько легким и духовным, словно исчезают все тяготы, и достигает того, что уже невозможно описать словами!»

Какую бы мы работу не делали, Старец всегда кричал нам: «Чада, говорите молитву погромче!» Естественно, не в прямом смысле, но подразумевая, чтоб говорили с напряжением сердца и не останавливались совсем. Действительно, говорили молитву безостановочно, легко, шепотом, чтоб не создать шум и не смутить брата рядом. Но, не останавливаясь совсем: охрипло горло, болел язык, но – молитва, молитва.

Таким образом мы подвизались в устной молитве, нас считали гордецами и прельщенными. Но мы и не думали делать что-либо напоказ, чтоб это кто-то слышал и хвалил нас. Не для того, чтоб показать себя молитвенниками. Нет, но потому, что это был единственный способ подвижничества и единственный способ молитвы с высокими результатами:

Во-первых, именем Христовым освящается воздушное пространство и приходят в бегство демоны.

Во-вторых, когда кто молится, другой уже не подойдет с легкостью для празднословия. Подумает: «Как я оторву его сейчас от молитвы для болтовни. Скажу ему: «Знаешь? Вот одно и другое…» – Оно не имеет такого значения».

В-третьих, останавливается рассеянность, то есть празднословие ума. Даже если ум убежит, звук голоса очень быстро возвращает его назад.

В-четвертых, бывает так, что брат рассеянный, или постоянно празднословящий, отрезвится и скажет: «Брат мой молится, а что делаю я?»

Итак, молитва вслух, спокойно, тихо, шепотом, приносит столько благ! Слышится имя Христово, словно жужжание пчел, когда они влетают и вылетают из улика, делая при этом столь полезный и ценный мед. Так и мы делаем духовный мед, когда, подобно пчелам, взываем имя Христово. И Господь, Который дает «молитву молящемуся», видя благое намерение человека, следом дает и награду.

Вначале молитва устная, после становится внутренняя. Открывается, словно дорога в уме, и молящийся начинает произносить ее без самопринуждения. Встаёт от сна и молитва начинается сама собою в тот же момент.

Вначале необходимо принуждение, и мы говорили молитву вслух. Здесь устная молитва, словно бульдозер, прокладывает дорогу, по которой потом свободно-свободно на автомобиле движется ум. И если молитва продвигается глубже и прогрессирует, то это уже нечто, что относится преимущественно к великим трезвенным Отцам, открывает не просто дорогу, но целый проспект внутри сердца. Когда сердце поучается в имени Христовом, тогда совершается великое торжество с великой пользой и большими духовными богатствами. Когда обретает монах эту ценную жемчужину, духовное сокровище, он, подобно мудрому торговцу, меняет свое имущество, красоту, мирскую славу, дома, землю, в конце даже собственное «я», и покупает эту жемчужину, обогащаясь духовно. Однако, всё начинается с малого. Поэтому необходима постоянно повторяющаяся молитва.

Если мы не будем упорствовать в устной молитве и молчании, то, по слову Старца, наш ум обойдёт все улицы и со всем мусором помыслов, какой нашёл, вернётся в сердце.

Если бы Сладчайший наш Господь не привел бы нас к этому великому Старцу, то мы читали бы только церковное чинопоследование. От церковного чинопоследования происходит исключительная польза для наших духовных болезней, однако оно не имеет такой силы успокаивать страсти, как то делает умная молитва. Это происходит по трём причинам.

1) Во-первых, с умной молитвой ум не отвлекается во множество слов, как в чинопоследованиях, но сосредотачивается на нескольких словах. Так ум впитывает молитву с большим удобством и вместе с тем снисходит внутрь, в глубину сердца.

2) Во-вторых, эта молитва пригодна каждому, её может говорить всякий человек, независимо от духовного уровня. Не нужно ни образования, ни знание устава, ни умение петь. Она напрямую и непосредственно доступна всем.

3) В-третьих, потому что эту молитву можно говорить весь день, в любом месте. Не существует ни места, ни времени, ни ситуации, в которой нельзя было бы молится. Хоть в храме, хоть в своей келье, на работе, в дороге, у врача на приёме или в тюрьме. Молитва не имеет препятствия, напротив, всё освящает, и приводит в трепет демонов.

Расскажу случай, который усилил во мне веру в силу и достоинство умной молитвы.

Однажды пришёл к нам один бесноватый. Поскольку мы работали вместе, то я научил его говорить молитву вслух, главным образом, чтобы избежать празднословия. Действительно этот больной начал говорить молитву. И когда он её говорил, прорывался демонский голос, душил его и кричал: «Иди на вечерню, брось чё-ё-ё-ётки!»

Таким образом, сам бес показал, насколько сильна эта молитва. Конечно, не надо чрезмерно предавать значение словам демона, ибо мы знаем, что демоны лгуны, человекоубийцы и редко говорят правду, так как сжились с ложью и обольщением. Это было явлено, чтобы мы увидели, что демоны совершенно не выдерживают произнесения имени Христова с теплотой сердца.

Приведу случай, который показывает, что исихастская жизнь, которая вращается вокруг умной молитвы, есть самый благословенный образ жизни. Для исихаста чётки намного эффективней, чем церковное пение.

Церковное чинопоследование, которое предписали и узаконили Святые Отцы по своей любви, ни в коем случае не презирается, но совершается по чёткам на многочасовых бдениях.

Мой старец пребывал в устной молитве. Не прекращал её никогда. Я так же, когда оставался сам и никого не было рядом, продолжал взывать и говорить молитву. И говорил её постоянно, так что разболелось моё горло. Я ему говорил:

– Отче, у меня от молитвы болит горло и язык, гортань опухла. Вздохнуть не могу, болит сердце. Всё моё горло – сплошная рана.

– Пусть болит! Не умрешь. Терпение! Ничуть не останавливайся! Говори молитву. Боль принесёт духовную радость. Если не поболит, не получишь плодов молитвы. Она тебе поможет, утешит, научит, она даст тебе свет. Она спасёт тебя. Молитвой, трезвением и вниманием обезопасишь свой ум. Направь силы мышления и движения не на внешнее, а вовнутрь. Не слова, советы и проповеди, но великое смирение со слезами на молитве. Она есть сущность, она Отеческий путь, их Предание нам и наставление. Увидишь её в делании. Потому что, если не имеешь делания, как постигнешь небесные вещи?

– Да будет благословенно. Но с вдохом и выдохом болит в сердце.

Когда произносил молитву и старался отсечь любой приходящий помысел и образ, удерживая молитву внутри себя, начал мне говорить искуситель следующее: «Ты сейчас сойдёшь с ума!». И я ему отвечал: «Пусть сейчас сойду с ума. Здесь буду сражаться, здесь брань, пусть и до смерти».

Весь день старец нам напоминал: «Держите молитву «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Она вас спасёт. Имя Христово просветит ваш ум, сделает ваши души сильными, поможет в борьбе против демонов. Взрастит ваши добродетели и вообще совершит всё». Поэтому утверждал часто, нас молодых послушников в делании умной молитвы.

Вообще вся его жизнь была сплошным понуждением к молитве, так же и нас заставлял читать молитву, сколько есть сил нашего внутреннего человека, дабы снизошло имя Иисуса Христа в наши сердца.

Позиция Старца была такова: подталкивать нас, тянуть нас, упрашивать нас и постоянно напоминать нам о непрестанном памятовании с молитвой имени Божия. По слову святого Григория Богослова: «Вспоминайте о Боге чаще, чем дышите».

Однажды Старец мне сказал: «Когда придёт время, и ты возьмешь себе послушника, то не учи его ничему другому, кроме молитвы, так как молитва даст ему благословение, Божественную ревность, внимание, жажду к духовному и чистую исповедь, всё это подарит молитва».

Существует и сегодня духовные наставники, однако их можно пересчитать по пальцам, тех, кто находятся в делании и могут научить этой богопросвещающей, истинной и спасительной науке умной молитвы, которая обновляет и преображает душу молящегося. В противоположном случае душа бывает больной и мучается, ибо знает учение, но на деле раны не лечит.

Часто когда я молился умно, в точности следуя наставлениям Старца, мой ум изменялся и непостижимым образом проникал в Небесные духовные созерцания, которые превосходили вещественную природу, а в иной раз чувствовал, что моя молитва не может преодолеть даже потолок моей кельи. Об этом недоумении спросил Старца:

– Отче, иногда не могу на молитве преодолеть даже потолка своей кельи. Почему я чувствую такое препятствие?

– Демоны, дитя моё, которые незримо предстоят вокруг нас, это они препятствуют по домостроительству Божию и Его попущению, чтобы мы научились по опыту невидимой брани. Дитя моё, посмотри на лодочника. Он делает так же: когда есть ветер, то плывет без усилий с полным парусом. Когда же штиль, то вынужден грести вёслами. И тогда он утомляется, потеет, но преуспевает. Так же и мы. Когда приходит Божественная благодать, то молитва сама идёт. Когда, однако, по причине Божьего домостроительства не действует, тогда необходимо взяться за вёсла, чтобы бороться, потеть и тем показать наше произволение.

Таково было учение нашего Старца: упорство в молитве. Сильный ли ветер, мороз лютый или яростный шторм, мы должны заставить своё я к спасительному призыванию Христа.

Старец, желая сделать своих послушников достойными монашеского образа, строго вразумлял: «Дети мои, если кто-либо придет из мира и оденет рясу, параман, чтобы стать монахом, это нетрудно. Но это не настоящий монах. Монах тот, кто, придя из мира, бросается искать непрелестного наставника, чтобы пребывать возле него до самой смерти, для обучения послушанию и умной молитве. Если же не очистится от страстей и если не преуспеет в непрестанном умном делании молитвы, то таковой монахом не является.

Если не научился непрестанной молитве или стоит еще на одной из ступеней восхождения, нельзя о таком сказать, что он стал истинным монахом. Внешне стал, внутренне, однако, нет».

Человек двойственен по своей природе, состоит из души и тела. Одевается также снаружи и изнутри. Обнажается извне и внутренне. Питается вещественной едой и духовной. Если внутри человек не меняется, внешность его ничего не стоит. «Очисти сперва внутренность чаши и блюда, тогда сделаются чистыми и снаружи», – говорит Евангельское слово. То есть очисти изнутри, исправь свои помыслы, очистись от всех страстей, покайся и смирись, тогда удостоверишься, что все твои внешние действия будут правильными и чистыми.

Слово Старца всегда было побуждением к подвигу на молитве. Он нам говорил: «Когда трудишься над устным призыванием имени Иисуса, ум начинает противоборствовать рассеянности и избавляется от неё, так что начинает чувствовать сладость от устного призывания молитвы. Ум в этом состоянии начинает завоёвывать имя Христово. Насколько уменьшается рассеянность, настолько устойчивее становится ум. И когда ум заключает внутри себя молитву целиком, то восседает на троне сердца, и становятся единым ум, сердце и молитва. И отсюда Небесные созерцания и откровения. Всё это свидетельствует, что имеющий таковое, прежде провел многие годы в созидательных усилиях и во всех битвах подвижничества. Сердце принимает полноту молитвенную, в ней постоянно поучается и образуется сердечное состояние. Однако чтобы возыметь такое духовное состояние, ощущение Царства Небесного в сердце, прежде надо избавиться и очиститься от страстей.

Молитва по преданию трезвенных Отцов и нашего Старца была главным деланием нашего братства. Старец постоянно повторял свои поучения, но более действенным был его собственный пример, его собственная забота о постоянном устном повторении молитвы. Умная молитва была не только долгом послушания. Это было оружие, щит, основание, постоянство, она как авангард добродетелей оберегала наше братство и дала в будущем свои плоды на Святой Горе Афон, в Греции, на Кипре и в Америке.

Мы подвизались с большим усердием, чтобы удержать заповедь Старца. Но как люди на протяжении стольких лет проведенных рядом с ним иногда уходили. Но ненадолго! Наш Старец стоял над нами как рассудительный учитель.

Однажды, когда мы уже жили в Новом Скиту, Старец своим парящим взором увидел одного брата нашего братства, который не говорил молитву вслух, и сказал ему:

– Дитя моё, говори молитву вслух. Я не слышу, чтобы ты её говорил.

– Э-э, Отче, устно. Говорить вслух сейчас после стольких лет в монашестве? Мне стыдно.

– Стыди-и-и-шься? Стыдись, что ты столько лет в монашестве и стыдишься говорить молитву вслух. Устная молитва засвидетельствована и признана как высочайшая ценность, а тебе кажется, что это путь новичка? Ты докатился до того, что думаешь, что уже преуспел в молитве? Стыдно, когда не произносишь молитву, и наш ум бродит здесь и там, а уста наши совершенно не останавливаются в празднословии. Это разве не стыдно? Вот это стыдно! И в очах Божиих, и в очах людей.

Излишне, конечно, говорить, как отрезвляюще подействовало это слово не только на того брата, но и на всё братство. Все моментально вразумились и взяли точный курс.

Строгость Старца проистекала не от властолюбия, поскольку сердце его было сердцем отца, переполненным любовью к нам, его деткам. Оно было полно страха Божия, мудрого рассуждения, для нас, его послушников, которых ему вверил Бог. Проявление его любви в те дни было крайне сдержанным. Его строгость проглядывалась в очищении нас от страстей и, чтобы в наших головах не гулял ветер.

Наш Старец сам познал пользу устной молитвы, поэтому желал передать ее дары и нам, своим чадам. Божественные дары не даются, если человек не покажет в своё время аналогичного преуспеяния. Поэтому он и бывал так строг до последних своих дней в том, чтобы мы говорили молитву. И действительно мы получали великую пользу.

Один брат, который постоянно говорил молитву вслух, возжелал от всего сердца и ума приблизиться к природе сущих и райской сладости.

В один день, этот брат в продолжение некоторого времени различными способами удерживал имя Христово в устной молитве, как вдруг внезапно пришел в восхищение, пришла Благодать, и вскоре исчезли его телесные чувства, но открылись глаза души. Он начал ощущать звуки славословия творения к своему Творцу, но не телесными глазами, он видел все по-иному в некоем свете. Однако, что и как это было, нет возможности описать никаким способом.

Всё что видел и слышал этот брат, было чуждо тому, что здесь, и имело вид сверхъестественный. Пение птиц, благоухание цветов, солнце, светлый день, всё возвещало славу Божию. Смотря на это все, как будто видел сам Рай. Произошло некое откровение, совлечение или видение, это была тайна, которая сокрыта от нас. О том, что видим нашими телесными, а не духовными глазами.

«Всякое дыхание да хвалит Господа». Весь животный мир, как и мир растений, одинаково возвещают славу, величие красоты и благости Троичного Бога.

Удивило обилие величия Божия. Из его глаз побежали ручьи слёз, но не о грехах, а о красоте Божией. Как может сердце выдержать это Откровение благости Бога? Но и Адам, когда был в Раю, ведь весь его Рай был единственно от созерцания Бога. Веселился его дух, когда он видел и слышал, как каждое создание воспевает Бога.

Удивление вызывает и то, как это благословенное состояние пришло к брату во время устной молитвы, которую он, однако, произносил с усердием, трезвением и смирением.

Однажды, когда еще святой Нектарий Эгинский жил в монастыре, его монахини обратились к нему с вопросом, что означают слова «Всякое дыхание да хвалит Господа». И он им ответил: «Подождите, вскоре дам вам ответ».

И вот одной летней ночью, когда на небе была полная луна, все сёстры вышли во двор монастыря, чтобы совершить повечерие с акафистом. Святой Нектарий после повечерия сказал монахиням разойтись порознь и продолжить молитву коленопреклоненно, что они и сделали.

В один момент монахини непонятным сверхъестественным образом услышали и почувствовали, что каждый камень и всё вокруг часовни на этом месте посреди гор, звёзды и луна, всё бездушное творение начало непрестанно петь гимн Богу, который невозможно описать.

Вскоре, вдобавок к этому присоединились необычные славословия сверчков, кузнечиков, сов и других ночных животных. Удивление пришло в бедные сердца монашек от такого наплыва Благодати этого прерадостного славословия. И таким образом они на живом примере узнали, молитвами святого Нектария, что означает псаломский стих «Всякое дыхание да хвалит Господа». Всё создание, одухотворённое и бездушное, в один голос воспевает Господа, своего Создателя и Творца.

Согласно учению Старца и под его строгим надзором мы жили одной очень внимательной жизнью с главной целью – стяжать и удержать Божественную благодать.

Мы подвизались в отсечении своей воли, чётки, поклоны, в размышлениях о Страшном Суде, смерти и подобном этому, откровенная исповедь помыслов, а также в рукоделии и других физических трудах. В субботний и воскресные дни бывала Божественная Литургия, и мы причащались. Наша жизнь протекала в крайнем безмолвии, всякий из нас, молодых послушников, вообще не болтал, никаких бесед, ни звука празднословия. И эта жизнь была прекрасна, если смотреть с духовной стороны. Всё это создавало основание, поверх которого строились обители наших душ и нашего завтрашнего братства.

Наша жизнь была трудна и насколько мучительна телесно настолько же и духовно. Но каждый день человек насколько подымает труды, настолько же надеется получить и соответственное воздаяние, которое оправдывает его подвиги. Конечно христианин, который подвизается, чтобы сохранить заповеди и возделать добродетели, вспомоществуясь Пресвятыми и спасительными Тайнами, не сможет легко преуспеть, если прежде не вкусит каких-либо духовных плодов. Так и мы, в нашем братстве, порой вкушали Божественные дары по молитвам Старца для поддержания нас в борьбе.

Поэтому каждый монах нашего братства следил, чтобы в точности удержать заповедь нашего святого Старца. Его глаза стали как два бездонных источника слез, которые орошали то освященное место. Он шёл спать и не мог заснуть от своих слёз. Чтобы он ни делал, на каком бы послушании не находился, куда бы ни пошёл, – всюду слёзы, трезвение и молитва. Особые радостные плоды духовной борьбы.

Итак, изнемогал ли этот человек, когда плакал или молился? Нет! Это было использование молитвы и слёз, которые в своей сущности были духовным Торжеством. Приходя в такое состояние, он не мог выдержать благословение Божие. Чтобы получить плод, прежде необходим труд. Потом уже плоды. Так же и в послушании плод бывает там, где сперва совершается духовное и телесное делание.

Тогда в наших глазах было столько слёз, что как помню, когда пришло мне письмо от моей мамы, Старец дал его мне и сказал: «Возьми, прочитай и напиши в ответ пару слов». И я написал: «Мама, мы здесь не умываемся водой. Мы умываемся своими слезами. Плачем и умываем наши лица». Всё это было дарами и харизмой Старца. Его молитвы имели такую силу и такую проникновенность, что могли низводить Благодать Святого Духа и дать ее нам. Всё это мы видели воочию, Бог слушал его и посылал ему свои щедрые благословения. Всё это было плодом трудов и его великой любви к Богу. Всё свое внутреннее он целиком посвятил суровым подвигам о Боге. Все мы читали, слышали о подвигах великих Отцов, которые они совершали «во время оно», однако Бог нас удостоил увидеть своими глазами и в наши дни, прямо перед собой подвиги и сражения этого Человека Божия. Мы послушники познали подвиг нашего Старца, то о чём читали только лишь в книгах.

Мой Старец был мучеником, который тяжело подвизался в послушании, молчании, трезвении, молитве и во всех духовных обязанностях, так как знал, что Божественная благодать познаётся соответственно усилию какое кто положил «ибо Христос вчера и сегодня Тот же и во веки».

В один из обычных дней, когда я вырезал печати и произносил вслух молитву, внезапно по молитвам Старца, моя душа почувствовала такое духовное состояние, которое было похоже на то, что чувствовал Адам в Раю, до падения. Это было нечто, что невозможно описать. И то достойно удивления, что я произносил молитву без участия ума, просто устами, не останавливаясь.

Всё это истина, и кто хочет вкусить истину, должен подчинить своё «я» труду послушания, бдения и молитвы. Если не изнеможешь, не вкусишь плод. Не то, чтобы невозможно потрудиться и оставить, нет. Постоянно. Надо подвизаться в течение всего дня с максимальным усилием, сколько можешь в устной молитве, молчании, труде и произносить на бдении Умную молитву – со вдохом-выдохом имя Иисуса Христа.

Со вдохом: «Господи Иисусе Христе».

Однажды я заболел гриппом, рядом со мною находился освященный старец Феофилакт. Он говорит мне:

– Отче, я иду к Старцу. Хочешь что-то?

– Нет, сделай любезность. Скажи Старцу, что я болен и не могу подняться.

Я повернулся на другой бок, чтобы заснуть, повторяя при этом вслух молитву. Отец Феофилакт ушел, но через несколько минут слышу бормотание, словно кто-то за дверью говорит молитву.

– Отче Феофилакт, это ты там бормочешь? Молишься?

Подумал, что он еще не ушел к Старцу. Но это был не он, это был демон! «Бур-бур», – бормотал он за дверью, чтобы посмеяться надо мною, делая вид, что это отец Феофилакт. Я ему кричу:

– Отец, это ты там молишься за дверью? Ты еще не пошел к Старцу?

Тут открывается дверь, входит внутрь демон и набрасывается на меня. Впился он когтями в мою шею, чтобы задушить. Я едва понял, что передо мною бес, повернулся, чтобы встать, однако, от этого его когти ещё глубже залезли в мою шею, но я кричал молитву и тем противоборствовал ему, и оп! Пришел в себя.

Диавол пришел мне всё это сделать, так как я раздражал его своей молитвой! Бес побеждается молитвой, но и в ответ бьёт с такой силой, какой попускает ему Бог.

Все наставления Старца о бдении и умной молитве согласовывались с подходящими случаями и повествованиями Отцов и известных монахов-святогорцев. Он говорил нам, что бдение не должно пройти без слёз. Слёзы – спутник монаха. Он должен постоянно плакать. Когда из-за грехов, когда по иным причинам, с трудом он приходит в состояние, когда плачет по любви к Богу.

Если бдение узнало слёзы, то в душе рождается утешение, сердце исполняется радостью, ум делается лёгким, получает крылья для полёта в умные высоты и различные созерцания, от которых душа обогащается сокровищем благого Богопознания.

Если, однако, монах и вообще любой христианин не совершает бдения от беспечности и небрежения, то остаётся наг от Божественного утешения. Сердце его пусто и лишено радости, ум же помрачён и полон греховных помыслов. Невосприимчивость этой души к действиям Божественной благодати, толкает такого человека в празднословие, в бездействие, болтливость и он думает, что так оправдается, но, к сожалению, этим лишь совершенно, в конец отравляет свою душу.

Насколько ликует и радуется дьявол, и скачет с неистовой своей радостью, порабощая отпавшего человека, который денно и нощно бдит в средоточии греха, столько же он исполняется горечи и ярости от того христианина, которого видит в келье в бдении, воскуряющим Богу ладан сильных молитв, слёз, возделывающим добродетели, освящающим душу и помогающим миру.