Молитва об укрощении гнева

Молитвы об укрощении людского гнева

Молитва святого Иоанна Дамаскина

Просвети очи мои, Христе Боже, да не когда усну в смерть, да не когда речет враг мой: укрепихся на него.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу: Заступник души моея буди, Боже, яко посреде хожду сетей многих; избави мя от них и спаси мя, Блаже, яко Человеколюбец.

И ныне и присно и во веки веков: Преславную Божию Матерь, и святых Ангел Святейшую, немолчно воспоим сердцем и усты, Богородицу сию исповедающе, яко воистинну рождшую нам Бога воплощенна, и молящуюся непрестанно о душах наших”.

Молитва об укрощении гнева

• ЖАНРЫ
• АВТОРЫ
• КНИГИ 528 320
• СЕРИИ
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 457 220

Все святые, помогающие в здоровье, деньгах, работе и семье

Счастье дается даром!

Кто не мечтает быть счастливым? Такого человека, пожалуй, на свете нет. Но когда спросишь кого-нибудь: «а что значит – быть счастливым?» – люди говорят о вещах, которые, в общем-то, к счастью имеют лишь косвенное отношение. Помните мультфильм про Летучий корабль? «Построишь?» – спрашивает царь. «Куплю!» – отвечает воевода. Так и мы, люди, думаем, что будут деньги – будет все. Конечно, деньги нужны, без них в современном мире не обойтись. Но тот же мир показывает нам, что деньги могут решить лишь временные, сиюминутные проблемы. Обеспечить постоянное счастье деньги не могут. Если вы не согласны с этим, прочитайте любую газету: каждый день люди гибнут в катастрофах, умирают от рака и СПИДа, попадают в тюрьму… И среди этих людей есть и богатые, и очень богатые! Однако богатство не помогло им спастись от беды…

Но если не в деньгах счастье, то в чем же оно?

А хорошее здоровье – разве это не счастье? А крепкая, дружная, любящая семья? А когда все близкие живыздоровы – разве это не удача? А когда вас поддерживают верные друзья, никто не завидует вашей красоте и богатству, все желают вам добра и готовые в любой момент подставить плечо – это ли не фантастическое везение? И можно ли все это купить за деньги? Нет! Это все дается даром, безвозмездно. И единственный Податель всех этих благ – Господь.

Так почему же мы так редко обращаемся к Нему? Почему вспоминаем о Нем только в беде? А ведь только Бог может дать и удачу, и богатство, и любовь. Только Он может сохранить благополучие и отвести беду. Что же мешает нам обратиться к Нему с молитвой? Наше малодушие и маловерие. «Бог далеко, разве есть Ему дело до моих проблем?» – думают многие. Часто человек подсознательно ощущает, что недостоин земных благ, что слишком он грешен для этого, и боится просить Бога о чем-то.

Но ведь есть у нас, людей, перед Богом молитвенники и ходатаи! Святые угодники и чудотворцы, которые сами были людьми и сами испытывали беды и болезни, переносили лишения и невзгоды. Нет для них малой просьбы или ничтожной нужды. И они всегда рядом с нами, лишь стоит произнести их имя – они уже слышат нас.

Эта книга рассказывает о том, как по молитвам святых угодников совершаются великие чудеса. Избавиться от нищеты, исцелиться от тяжких недугов, сохранить семью и дом, решить проблемы с работой – все это возможно при молитвенной помощи святых. Даже того, кто не задумывается о Божественном, Бог и Его небесные помощники все равно поддерживают, оберегают и в любой момент готовы прийти на помощь. Так велико милосердие Божье, так неисчерпаема Его любовь к нам! По молитвам святых дастся все! Только верьте и молитесь!

Прося у Бога различных благ, веруй, что Бог все для всех. Просишь ли у Него здоровья, веруй, что Он твое здоровье; просишь ли веры – Он твоя вера; любви ли – Он твоя любовь; мира ли и радости – Он твой мир и радость; помощи ли в трудных обстоятельствах – Он твоя помощь и защита. Какого бы блага ты у Него ни попросил, Он и есть именно это благо. Если Он найдет своевременным, то даст тебе все, чего ни попросишь.

Если хочешь испросить чего-либо у Бога, то прежде молитвы приготовь себя к несомненной, крепкой вере и заблаговременно прими средства против сомнения. Худо будет, если во время молитвы твое сердце изнеможет в вере. Тогда и не думай, чтобы ты получил то, о чем просил, потому что своим сомнением ты оскорбил Бога. Господь сказал, что «все, чего только попросите в молитве с верой, получите» (Мт. 21:22). Значит, если попросите с сомнением, не получите. «Если будете иметь веру и не усумнитесь, – еще говорит Он, – то и горы можете переставлять». «А сомневающийся да не думает получить что-нибудь от Господа, – учит апостол Иаков, – потому что человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих» (Иак. 1:7, 8). Сердце человека, сомневающегося в том, что Бог может дать просимое, наказывается за сомнение: оно болезненно томится и стесняется от сомнения. Не гневи же Вседержавного Бога ни тенью сомнения, особенно ты, многократно испытавший на себе Божье всемогущество. Сомнение – ложь гнездящегося в сердце духа лжи… Помни, что во время твоей просьбы Бог ожидает утвердительного ответа на Его вопрос, внутренне тебе предлагаемый: «Веришь ли, что Я могу это сделать?» Тогда ты должен из глубины сердца ответить: «Верую, Господи!» (Мт. 9:28) И тогда будет по вере твоей. Следующие мысли могут помочь тебе не поддаться сомнению. 1) Я прошу существующего, а не мечтательного или фантастического блага, а все существующее от Бога получило бытие, и «без Него ничего не начало быть, что начало быть» (Иоан. 1:3). Кроме того, и несуществующее Он называет как существующее (Рим. 4:17). Значит, если бы я попросил у Него чего-либо и несуществующего, Он мог бы сотворить это и дать мне. 2) Я прошу возможного, а для Бога и наше невозможное – возможно. Значит, и с этой стороны нет препятствия. Наша беда в том, что к нашей вере примешивается близорукий рассудок, – этот паук, ловящий истину сетками всяких суждений и аналогий. Вера разом все обнимет и видит, а рассудок окольными путями доходит до истины. Вера – средство общения духа с Духом, а рассудок – чувственного с чувственным. Та – дух, а этот – плоть.

Просите – и дастся. Когда Бог отвечает на нашу молитву?

«Просите и дастся», – говорит Священное Писание. Не прося у Бога помощи, мы терпим полную неудачу. Если же мы просим божественной помощи, то Христос веревочкой связывает нас со Своей Благодатью и удерживает нас. Ветер дует то с одной стороны, то с другой, но мы привязаны и находимся вне опасности. Но когда человек не понимает, кто его удерживает, то он развязывает веревочку, отделяется от Христа, его со всех сторон начинают трепать ветры, и он страдает.

Очень часто можно услышать такую жалобу: «Я молился, молился, а все мои молитвы остались без ответа!»

Но почему же часто бессильна наша молитва? Почему нередко остаются холодными и черствыми наши сердца? Есть в этом какая-то тайна… Есть. Но тайной она остается только для нас – современных немощных христиан, христиан скорее по имени, чем по духу. Для нас, молящихся об избавлении от своих личных, малых скорбей и соблазнов, устами произнося «избави нас», а на деле разумея «меня, меня»! Эта тайна – тайна церковной соборности, когда каждый молится и просит за всех, как за себя. Только пламенная молитва верующего человека может снискать заступление и благодать Божью, которая крепче, нежели самая сильная воля, и являет собой необоримую силу в борьбе с грехом пьянства. Обрести спасительную помощь может только глубоко верующий человек, имеющий в душе надежду на эту помощь и страх Божий. Вера в Бога лежит в основе исцеления от любого недуга, в том числе и от пьянства… Но самым важным, как и в борьбе со всяким грехом, было очищение души через Таинство Покаяния и Причастие.

Мы почему-то уверены: достаточно нам стать на молитву, и Бог обязан предстать перед нами, обратить на нас внимание, дать нам ощутить Свое присутствие, дать нам уверение, что слышит нас. Давайте снова обратимся к опыту митрополита Антония Сурожского, которого наша Православная Церковь сегодня признает самым выдающимся богословом.

«Если можно было бы вызвать Бога… механически, так сказать, вынудить Его к встрече только потому, что именно этот момент мы назначили для встречи с Ним, то не было бы ни встречи, ни отношений, – пишет в своей книге «Проповеди» владыко Антоний. – Отношения должны начаться и развиваться именно во взаимной свободе. Если быть справедливым и посмотреть на эти отношения именно как на взаимные, то ясно, что у Бога гораздо больше оснований печалиться на нас, чем у нас оснований жаловаться на Него. Мы жалуемся, что Он не делает явным Свое присутствие в те несколько минут, которые мы отводим Ему в течение всего дня; но что сказать об остальных двадцати трех с половиной часах, когда Бог может сколько угодно стучаться в нашу дверь и мы отвечаем: “Извини, я занят”, или вообще не отвечаем, потому что даже и не слышим, как Он стучится в двери нашего сердца, нашего ума, нашего сознания или совести, нашей жизни. Так вот: мы не имеем права жаловаться на отсутствие Бога, потому что сами отсутствуем гораздо больше!»

Молитва об укрощении гнева

ЗА ПОМОЩЬЮ К СВЯТЫМ OTЦAM

Часть вторая

Раздражительность

Что такое раздражительность?

«Страсть наглая и бесстыдная, за которою следует и раскаяние; печаль же снедает сердце человека, впадшего в нее» [ 1 ].

«Ничто так не неуместно для кающихся, как раздражительный гнев, потому что обращение к Богу требует великого смирения, а раздражительность есть знак высокого о себе мнения» [ 2 ].

«Раздражительность в человеке — ров для него; а кто преодолел в себе раздражительность, тот миновал этот ров.

Лучше улыбкою пресечь раздражение, нежели свирепствовать неукротимо» [ 3 ].

«Увеличение тумана сгущает воздух, и движение раздражения огрубляет ум гневливого» [ 4 ].

Святым Отцом приведено здесь удачное сравнение. В состоянии раздражения ум человека теряет свою остроту и правильность ведения, то есть проницательность. Так туман делает воздух непрозрачным и не дает видеть все вокруг; так сумерки размывают предметы; так облако на время закрывает солнце, и лучи его внезапно угасают. Разумей, что раздражительный человек не может правильно мыслить.

«Лев в зверинце непрестанно потрясает дверные крюки, а раздражительный в келлии перебирает гневливые помыслы» [ 5 ].

Это симптом болезни: когда христианин в спокойных домашних условиях, пребывая в одиночестве, рассматривает, кто его когда обидел или оскорбил, и голова его полна этих помыслов — это свидетельствует о зараженности ума гневной страстью, его помрачении и необходимости срочного лечения в Таинстве Покаяния.

«Воду возмущает упавший камень, и сердце мужа — худое слово.

Удали гневливые помыслы из души своей и не давай раздражению водворяться в сердце твоем — и не будешь ты возмушаем во время молитвы.

Молитва раздраженного — мерзостное курение, псалмопение гневливого — неприятный звук.

Возмущенные сны видит раздраженный, и нападения зверей мечтаются гневливым» [ 6 ].

«Большой вред — возмущать око сердца раздражением, по слову сказавшего: смятеся от ярости око мое (Пс. 6, 8); но еще больший — словами изъявлять душевное волнение гнева; пускать же в дело при этом и руки совсем противно и чуждо житию монашескому — ангельскому и Божественному» [ 7 ].

Что же такое гнев и каковы его проявления и степени?

«Гнев есть припоминание сокровенной ненависти, то есть памятозлобие. Гнев есть желание сделать зло огорчившему. Вспыльчивость (острожелчие) есть мгновенное возгорение сердца. Огорчение есть неприятное (досадное) чувство, засевшее в душе. Ярость есть низвращение благонастроения и осрамление души» [ 8 ].

Безгневие есть утренний штиль на море, спокойная поверхность воды при отсутствии дыхания ветра. Раздражительность есть гладь души, подернутая рябью возмущения. Гнев — шторм на море. Ярость — ураган, тайфун, все сокрушающий на своем пути. Вспыльчивость — внезапные резкие порывы ветра при ясной погоде, шквал, внезапно налетающий и так же быстро заканчивающийся. Памятозлобие — море после шторма, извергшее весь ил и всю грязь со дна, потерявшее прозрачность воды и все еще неспокойное.

«Некоторые, будучи склонны к раздражительности и гневу, не обращают на то внимания и не пекутся об уврачевании сей страсти, не помышляя о том, что сказал Премудрый: устремление ярости его падение ему (см. Сир. 1, 22).

Гнев, подобно быстрому движению жернова, в одно мгновение может истереть и уничтожить душевной пшеницы и плода больше, нежели что другое в целый день. Посему тщательно надлежит внимать себе. Он, как пламя, раздуваемое сильным ветром, скорее, нежели медленный огонь, попаляет и губит душевную ниву.

Если Дух Святой есть мир души, а гнев есть смятение сердца, то ничто не полагает такой преграды пребыванию Его в нас, как раздражительный гнев» [ 9 ].

«Гнев — неистовая страсть, легко выводит из себя даже имеющих ведение, зверскою делает душу и заставляет уклоняться от (дружелюбного) собеседования.

Помыслы гневливого — ехиднины порождения, снедают породившее их сердце» [ 10 ].

Помыслы исходят из сердца, породившего их. Если они злы, то возвращаются обратно и вонзаются в сердце, как нож, пронзают душу и разрушают ее. Постоянно обретаясь в сердце, они источают его, как черви. Человек становится «сердечником», «инфарктником», страдает не только духовное, но и плотское сердце. Если Небесный Врач не вылечит его, земные кардиологи помогут такому человеку только на время.

«Гнев возбуждает огорчение и неприязнь; а любовь все их три прогоняет.

Гнев и ненависть — пожар сердца, а души незлопамятных орошаются росою духовною» [ 11 ].

Действие страсти гнева

«Что же сказать о тех, коих неумолимости не полагает предела даже само заходящее солнце; но которые многие дни держат злобу на тех, против коих рассердились? Пусть они на словах иногда говорят, что не гневаются, но дела нередко явно обличают в них сильное негодование, когда, например, они не обращаются к ним с приличною речью и не разговаривают с обычною ласковостью. Им думается, что они при этом не грешат, потому что не ищут отмщения своему раздражению. Но они только не смеют или не могут обнаружить его, в сердце же кипят им и молча переживают его и чрез то обращают яд гнева в свою пагубу; они не изгоняют тотчас силою души горечь досады, но переваривают ее в течение многих дней и кое-как со временем — немного укрощают.

Как будто не удовлетворяет уже своему мщению и досаде тот, кто из внушаемого гневом исполняет, только что может! Так и делают те, которые сдерживают гневные движения не по желанию миролюбия, а по немощи мщения, срывая его, однако ж, чем могут. Ибо не имея возможности причинить тем, на коих рассердились, ничего более, как чтоб не говорить с ними с обычною ласковостью, этим и срывают свое на них сердце. Как будто довольно умерять гнев в обнаружении его делом; а исторгать его из тайников сердца нет нужды — чтоб, омрачившись его тьмою, не лишиться здравой рассудительности и света ведения и не перестать быть храмом Духа Святого при обитании в нас духа гнева. Ибо затаенный в сердце гнев хотя людей предстоящих не оскорбляет, но светлейшее сияние Духа Святого выживает все равно, как и гнев обнаруженный.

И как можно думать, что Бог послабляет нам хоть одну минуту держать гнев, когда Он не дозволяет приносить жертвы духовных молитв наших, если сознаем не то, что мы гневаемся на другого, а что другой имеет нечто на нас, говоря: аще принесеши дар твой ко олтарю, и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя: остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим и тогда пришед принеси дар твой (см. Мф. 5, 23—24)? Как же думать, что нам дозволяется держать скорбь на брата, не говорю — многие дни, но хоть бы до заката солнца, если даже тогда, как он имеет нечто на нас, не дозволяется нам приносить молитвы свои Богу — нам, которым от Апостола заповедуется: непрестанно молитеся (1 Сол. 5, 17), и: хощу, да молитвы творят мужие на всяком месте, воздеюще преподобныя руки без гнева и размышления (см. 1 Тим. 2, 8)? Итак, если будем держать такой яд в сердцах своих, то нам остается или никогда не молиться и, таким образом, быть виновными пред апостольской и евангельской заповедью, которой повелевается нам непрестанно и на всяком месте молиться, — или, если как-нибудь, обморочивая себя, дерзнем изливать молитву свою, несмотря на запрещение ее, знать, что в таком случае не молитву Господу приносим, а изъявляем гордую непокорность, в духе бунта против Него.

Но что нам долее останавливаться на евангельских и апостольских заповедях, когда и ветхий закон, который, кажется, несколько послабляет немощам нашим, тоже предостерегает от этого, говоря: да не возненавидиши брата твоего во уме твоем (Лев. 19, 17); и опять: путие злопомнящих в смерть (см. Притч. 12, 28); и еще: да не отмщает рука твоя, и да не враждуеши на сыны людей твоих (см. Лев. 19, 18)? Видишь, что и там неблагорасположенность к братиям отсекается не в деле только, но и в тайных помышлениях, когда повелевается с корнем извергать из сердца ненависть и за обиду не только не воздавать, но даже и не помнить о ней.

Иногда, побежденные гордостью или нетерпением, когда чувствуем особое внутреннее понуждение исправить свой нестройный и беспорядочный нрав, жалуемся в себе, что недостает нам пустыни, в том, подразумевается, чаянии, что там, не будучи никем тревожимы, тотчас приобрели бы мы добродетель терпения, извиняя, очевидно, тем свое нерадение (об укрощении порывов гнева), и причину возбуждения их не своему приписывая нетерпению, а слагая на братий. Но если мы будем, таким образом, на других слагать причины нашей в сем неисправности, то никогда не возможем прийти в должную меру терпения и совершенства. Дело исправления и умирения сердца нашего не помещай в руках произволения другого, нашей власти нимало не подлежащего, но видь его в благонастроении нашего произволения. Чтобы нам не приходить в гнев, это должно зависеть не от совершенства другого, но от нашей добродетели, стяжеваемой не чужим терпением, а собственным великодушием» [ 12 ].

Видишь, друг мой, Господь дал нам заповедь любить друг друга, но не требовать любви к себе; направлять прежде всего себя, а не заниматься искоренением чужих пороков и оправданием своей болезни, которую не хотим или ленимся лечить.

«Иной дотоле кажется себе терпеливым и смиренным, пока ни с каким человеком не видается и не входит в сношение; но тотчас возвращается к прежнему своему нраву, как только какой-либо случай вызовет его к движению: тогда тотчас выникают из него страсти, которые скрывались, и, как необузданные кони, откормленные в долгом бездействии, с большим стремлением и неистовством вырываются из своих затворов на погибель своего всадника. Ибо страсти, не будучи наперед очищены, более неистовыми делаются в нас, когда пресекаются случаи обнаружения и обуздания их среди людей. И самую тень терпения, которым, как воображалось, мы, живя в смешении с братиями, по-видимому, обладали и которое проявляли, по крайней мере, из уважения к ним и стыда показаться пред всеми малодушными, теряем мы в беззаботной пустыне беспечности» [ 13 ].

Человеческое общежитие лучшим образом выявляет внутренние нравы.

«Когда демоны увидят, что не воспламенились мы в самом пылу оскорбления; тогда, напав в безмолвии, стараются возбудить владычественное в нас (ум), чтобы заочно восстали мы против тех, с которыми соблюли мир, когда они были с нами лицом к лицу» [ 14 ].

«Если предел крайней кротости есть — и в присутствии раздражающего мирно и любовно в сердце быть к нему расположенным, то, без сомнения, предел крайней гневливости есть — когда кто, находясь один сам с собою, свирепую ведет брань и борьбу с оскорбившим его, показывая это словами и телодвижениями.

Присмотримся — и увидим, что многие из гневливых усердно держат бдение, пост, безмолвие — и враг не мешает им в этом; ибо он умеет и под подвигами покаяния и плача уготовлять материалы к питанию ращения сей страсти.

Непамятование зла есть знак истинного покаяния; а кто, помня зло, думает, что проходит покаяние, тот похож на человека, во сне представляющего себя бегущим» [ 15 ].

Зри: тот, кто истинно покаялся, не может и не хочет зло думать и зло помнить о других, ибо видит свою нищету и тьму.

«Как огонь противен воде, так кающемуся несвойственно судить других. Если б ты увидел кого-нибудь согрешающим даже при исходе души из тела — и тогда не осуждай его, ибо суд Божий сокрыт от людей. Иные явно падали великим падением, тайно же совершали еще б о льшие добрые дела; и любители пересудов впали в ошибку, видя дым и не усматривая за ним солнца.

Опытом дознано, что за какие грехи, телесные или душевные, осудим ближнего, в те сами впадем.

Скорые и строгие истязатели прегрешений ближнего потому сею страстью недугуют, что не имеют совершенной и постоянной памяти и печали о своих собственных согрешениях. Ибо если кто, без покрывала самолюбия, верно взглянет на свои злые дела, тот не будет уже заботиться о чем другом, кроме их, справедливо рассуждая, что и на оплакивание себя самого не достанет ему времени всей своей жизни, хотя бы прожил сто лет и хотя бы видел из очей своих изливающимся целый Иордан слез.

Бесы, убийцы душ, побуждают нас или согрешить, или, если не грешим, осуждать грешащих, чтоб чрез то осквернить нас — и не грешащих.

Видал я людей, тайно совершающих тяжкие прегрешения, только не оглашающиеся, которые в мнении о своей чистоте безжалостно нападали на впадавших в грехи, хотя легкие, но огласившиеся.

Судить — есть бесстыдное похищение сана Божия; а осуждать — есть погубление души своей» [ 16 ].

«Северный ветер приводит море в волнение, а вспыльчивость волнует мысли в человеке; но великодушие гонит прочь раздражительность, без раздражительности же прекращается и гнев.

Необузданный конь предает всадника своего в руки злодеев: и человек ярый впадает в беды.

Кто любит мятежи, того внезапно постигнут погибель, разделение и неисцельное сокрушение, потому что он радуется всему, что ненавистно Господу; а кто любит мир, тот наследует мир; кротость же в человеке предотвращает раздражение.

Падшего, но не питающего в себе ненависти и зависти Господь не оставит в падении; но подаст ему руку помощи к восстанию — потому что не отринул он любви. Напротив, и твердо, по-видимому, стоящий, но надмевающийся гордостью и питающий в себе ненависть, не безопасен, потому что омрачение ненависти ослепило очи его — и не видит он, куда идет» [ 17 ].

Злоречие и злословие

Одним из проявлений гневно-раздражительной страсти является злоречие. Злоречие оскверняет душу злоречивого, отравляет его самого и соучастников ядом раздражительного осуждения. Чтобы не отравляться ядом сим, должно сторониться злоречивых.

«Кто не уязвил языка своего злоречием, тот соблюл сердце свое и совесть свою не оскверненными. Кто не уловлен духом злоречия, тот истинно познал, что сам он человек плотяный и соблюл себя незлопамятным. Кто не в сообществе с злоречивыми, тот водворится с ангелами. Кто не отравил ушей и языка злоречием, тот исполнен врачевством любви. Кто не оскверняет уст своих злоречием, у того уста благоухают плодами Святого Духа.

Кто злословит другого, тот сам себя осуждает. В злоречивом есть и клеветничество, и ненависть, и наушничество; и справедливо признается он братоубийцею.

Кто хочет жить мирно на всяком месте, тот пусть ищет не собственного своего успокоения, а успокоения других о Господе, и найдет успокоение себе. А сварливый и злонравный никогда не успокоится» [ 18 ].

«Кто уязвляется злоречием других, не относя его к диаволу как источнику, тот еще более поощряет врага уготовлять на себя стрелы — тем, что душа его падает, уязвляема будучи таким злоречием» [ 19 ].

Памятозлобие

Что такое памятозлобие?

«Памятозлобие есть последний предел гнева, хранение в памяти грехов (против нас ближнего), отвращение от образа оправдания (Богом определенного: прости, и прощено будет), сгубление всех прежних добродетелей, яд душегубный, грызущий сердце червь, стыд молиться (как скажешь: остави, якоже и мы?), вонзенный в душу гвоздь, непрестанный грех, неусыпное беззаконие, ежечасное зло» [ 20 ].

«Если будешь скрывать в сердце своем страсть памятозлобия, то сделаешься обителью ярости и неведения, а вместе и печали — и вид лица в тебе изменится. Ибо сказано: путие злопомнящих в смерть (см. Притч. 12, 28).

Моли Господа и проливай слезы пред Его благостью; тогда памятозлобие не водворится в душе твоей и молитва твоя будет, яко кадило пред Ним (см. Пс. 140, 2).

Кто, обличаемый в пороке, молчит, тот скрывает в сердце своем памятозлобие, а кто защищается (или сознается) с кротостью и мирно, тот не памятозлобив» [ 21 ].

«Памятозлобствуя, памятозлобствуй на демонов, и враждуя, враждуй на тело свое всегда. Плоть — друг неблагодарный и коварный; когда угождают ей, она еще более вредит.

Злопамятство — кривой толковник Писания, иносказательно обращающий словеса Духа в угоду себе. Но да посрамит его данная нам Господом Иисусом молитва, которой не можем мы произносить, имея злопамятство в сердце.

От ненависти и памятозлобия рождается злословие — тонкий недуг, скрытная пиявица, высасывающая кровь любви.

Знай, что в духе неприязни порицать с удовольствием учение, дела и добродетели ближнего — есть признак людей злопамятных и завистливых» [ 22 ].

«Набежавшее облако омрачает солнце, а помысл памятозлобия — ум.

Как дым от тлеющей соломы беспокоит глаза, так памятозлобие — ум во время молитвы» [ 23 ].

Когда ты становишься на молитвенное правило или участвуешь в богослужении, и при этом к тебе на ум приходят обидчивые, гневные, мстительные и иные злые помыслы на людей, неправо или справедливо поступивших в отношении тебя, — это говорит о приражении помыслов к уму и начинающемся его повреждении. Очами сердца ты смотришь на Бога, но вскоре отвлекаешься, так как обида на ближнего застит и режет глаза. Если каждый раз в момент молитвы возникают злые помыслы — это не случайность, а заболевание ума и предмет исповеди у духовника.

«Дар злопамятного — червивая жертва, и да не приближается он к очистительным алтарям.

Кто памятозлобствует на демонов, тот не злопамятен на людей; но с демонами состоит в мире, кто памятозлобствует на брата.

Огненные угли отбрасывают от себя искры; так и злопамятные души извергают из себя злобные помыслы.

Как укус скорпиона производит самую жестокую боль; так и злопамятная душа держит в себе самый горький яд» [ 24 ].

Лечение страсти гнева

(любовь, простота, долготерпение, молчание)

«Предлежит нам с корнем исторгнуть из глубины нашей души смертоносный яд гнева. Ибо доколе он гнездится в сердцах наших и ослепляет око ума нашего пагубным мраком, дотоле мы не можем ни стяжать правильного различения добра и зла и остроты досточестного созерцания, ни обладать зрелостью совета, ни быть причастниками жизни, ни держаться неуклонно правды, ни даже воспринимать истинный духовный свет, ибо сказано: смятеся от ярости око мое (Пс. 6, 8); не можем соделаться причастниками мудрости, хотя бы мнением всех были провозглашаемы премудрыми, так как ярость почивает в недре безумных (см. Еккл. 7, 10); не можем достигнуть и жизни долговечной, хотя бы по определению людей почитаемы были разумными, потому что гнев губит и разумных (см. Притч. 15, 1); не сможем всегда добре держать весы правды по указанию сердца, ибо гнев мужа правды Божия не соделовает (Иак. 1, 20); никоим образом не можем обладать и важною почтенностью, так обычною даже и между людьми века сего, хотя бы по преимуществам рождения почитаемы были знатными и почтенными, так как муж: ярый неблагообразен (Притч. 11, 25); никак не можем обладать и зрелостью совета, хотя бы казались стяжавшими обширные познания, ибо острояростный без совета все творит (см. Притч. 14, 17); не можем быть покойны от тревог и смущений и свободны от грехов, хотя бы от других вовсе не было нам причиняемо беспокойств, так как муж гневливый (сам после) воздвигает свар: муж же ярый открывает (обнаруживает не стыдясь) грехи (Притч. 29, 22).

Некоторые, усиливаясь извинить эту пагубную болезнь души, покушаются умалить ее (непотребность) при помощи непотребнейшего толкования Писаний, говоря: не беда, если гневаемся на братий погрешающих, так как и Сам Бог воспламеняется гневом и яростью против тех, которые или не хотят знать Его, или, зная, не чтут как д о лжно, как например: и разгневася яростию Господь на люди Своя (Пс. 105,40), или как в другом месте, где пророк молится, говоря: Господи, да не яростию Твоею обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене (Пс. 6, 2). И не разумеют они, что вместе с тем, как чрез это дают людям свободу действовать по сей страсти на пагубу себе, еще и Богу беспредельному, Источнику всякой чистоты, нечестиво приписывают нечистую плотскую страсть.

Если эти и подобные места Писания понимать буквально, в грубом чувственном значении, то выйдет, что Бог спит и пробуждается, сидит и ходит, обращается к кому и отвращается от него, приближается и удаляется, и члены телесные имеет — главу, очи, руки, ноги и прочее. Как этого всего без крайнего святотатства нельзя буквально разуметь о Том, Кто, по свидетельству Писания же, невидим, неописуем, вездесущ, так без богохульства нельзя приписывать Ему и возмущение гневом и яростью. Под названием телесных членов и движений обозначаются божественные свойства и промыслительные о нас действия, которые мы удобнее можем понять под сими уподобительными названиями: очи означают Божие всевидение и всеведение, руки и ноги — Его творчество и промышление, мышцы — силу и вседержительство и прочее. Так и о гневе или ярости Божией когда читаем, должны разуметь то не человекообразно, но достойно Бога, чуждого всякого возмущения, — именно под этим понимать, что Он есть Судия и праведный воздаятель за все, неправо делаемое в мире сем, и, устрашаясь при чтении такого рода изречений праведного наказания Божия, всячески остерегаться делать что-либо противное воле Его <.>.

Да будет убо <.> [христианин], стремящийся к совершенству и подвигом духовным законно подвизаться желающий, чужд всякого движения страсти, гнева и ярости, слыша, что заповедует ему избранный сосуд: всякая горесть, и гнев, и ярость, и клич, и хула, да возмется от вас со всякою злобою (Еф. 4, 31), — который, говоря: всякий гнев да возмется от вас, не изъял из-под такого приговора никакого движения гнева, будто необходимого или полезного. Почему [христианин] и поспешая, если необходимо, врачевать согрешающего брата, пусть делает это так, чтоб, когда заботится подать лекарство страждущему очень легкою, может быть, лихорадкою, разгневавшись, не ввергнуть себя самого в худшую того болезнь ослепления. Ибо тому, кто хочет залечить рану другого, надо самому быть здорову и свободну от всякой болезни, чтоб не сказано было ему оное евангельское слово: врачу исцелися сам (Лк. 4, 23), а также: что видиши сучец, иже во оце брата твоего, бревна же, еже есть во оце твоем, не чуешь? Или како речеши брату твоему, остави, да изму сучец из очесе твоего, и се бревно во оце твоем (см. Мф. 7, 3—4).

От какой бы причины ни возгоралось движение гнева, оно ослепляет очи сердца и, налагая покров на остроту умного зрения, не дает видеть Солнца правды. Все равно, золотой ли лист, или свинцовый, или из другого какого металла наложен будет на глаза, ценность металлов не делает разности в ослеплении. Бывает, впрочем, от гнева и услуга нам очень пригодная, когда рассерживаемся, досадуя на сладострастные движения нашего сердца, и негодуем, что в тайниках нашей груди поднимается то, что делать или о чем даже говорить стыдимся пред людьми, трепеща от страха при мысли о присутствии ангелов и Самого Бога, везде и все проницающего, и о всевидящем оке Божием, от которого никак не могут укрыться никакие тайны нашей совести. Или когда против этого самого гнева рассерживаемся, зачем он вкрался, возбуждая нас против брата, и с гневом извергаем пагубные его внушения, не давая ему назло нам укрываться в тайниках груди нашей. Так гневаться научает нас и Пророк, который столь решительно отревал от своих чувств эту страсть, что и врагам своим явным, даже от Бога преданным в руки его, не хотел воздавать воздаяние. Так, когда Семей, бросая камни в царя Давида, вслух злословил его пред всеми и Авесса, сын Саруин, в отмщение за такое оскорбление царя, хотел отъять его голову, блаженный Давид, подвигшись благочестивым негодованием против такого его внушения, сохранил непоколебимою свою кротость и показал образец смирения и твердого терпения, говоря: что мне и вам, сынове Саруины? Оставите его, и тако да проклинает, яко Господь рече ему проклинати Давида: и кто речет: почто сотворил ecu тако? <.> Се сын мой изшедый из чрева моего, ищет души моея, а кольми паче сын Иеминиев; оставите его проклинати мя, яко рече ему Господь. Негли призрит Господь на смирение мое, и возвратит ми благая, вместо клятвы его во днешний день (2 Цар. 16, 10-12).

Таким образом, нам разрешается гневаться, но спасительно, то есть на себя самих и на привходящие худые помыслы — гневаться на них и не согрешать, то есть не приводить их в дело на пагубу себе. Этот же самый смысл яснее выражает и следующий стих: яже глаголите в сердцах ваших, на ложах ваших умилитеся (Пс. 4, 5), то есть что помышляете вы в сердцах своих, по причине вторжения внезапных удобосмутительных внушений, то, после того как мирным рассуждением успеете утишить всякий шум и бурность гнева и как бы на покойное возлечь ложе, исправляйте и заглаждайте спасительным сокрушением.

И блаженный Павел, воспользовавшись указанием этого стиха, после того как сказал: гневайтеся и не согрешайте, прибавил: солнце да не зайдет во гневе вашем: ниже дадите место диаволу (Еф. 4, 26—27). Если пагубно допускать, чтоб солнце заходило во гневе нашем и если мы, разгневавшись, тотчас даем место диаволу в сердце своем, то как пред этим повелел гневаться, говоря: гневайтеся и не согрешайте? Не явно ли он выражает сим следующее: гневайтесь на свои страсти и на самый гнев ваш, чтоб иначе, при вашем потворстве, не начало в омраченных гневом умах ваших заходить Солнце Правды — Христос, и с отхождением Его не дали вы места в сердцах ваших диаволу.

В иносказательном смысле под солнцем можно понимать разум, который справедливо называется солнцем, ради того что освещает все помышления и стремления сердца нашего, и под запрещением гнева видеть заповедь не погашать сего светила страстью гнева; чтоб, с захождением его, не занял всего сердца нашего мрак бурного смятения с производителем его диаволом и мы, объятые тьмою гнева, не остались, как бы в темную ночь, в неведении, что нам делать. В таком смысле понимать это место Апостола предано нам в наставлениях старцев, которые не дозволяют нам допускать даже на один момент вкрадываться в сердце наше гневу, всевозможно блюдясь попасть под кару, изреченную на это в Евангелии: всяк гневаяйся на брата своего, повинен есть суду (см. Мф. 5, 22). Притом, если б позволительно было продолжать гневаться до захождения солнца, страсть гнева, пользуясь таким разрешением, всегда спешила бы удовлетворять своему мщению, будто законно, прежде чем солнце познает запад свой.

Почему, если желаем достигнуть того высшего божественного блага, о коем говорится: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8); то не только из действий наших должны отторгнуть сию страсть, но и с корнем исторгнуть ее из глубин души. Ибо не слишком-то много будет пользы подавлять неистовство гнева в слове и не обнаруживать его в действии, если Бог, от Которого не укрываются тайны сердечные, будет видеть его в сокровенностях сердца. Евангельское слово и заповедует иссекать паче корни страстей, чем плоды их, которые по исторжении корней конечно не будут уже более распложаться, а душа получит, таким образом, возможность постоянно пребывать во всяком терпении и святости, когда гнев не только будет устранен с поверхности нашей деятельности и наших поступков, но и исторгнут из сокровенностей помышлений. И потому надо убивать гнев и ненависть, чтоб не впасть в грех человекоубийства, которое без них не может быть допущено. Ибо всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду (Мф. 5, 22); и — всяк ненавидяй брата своего человекоубийца есть (1 Ин. 3, 15). Поелику он в сердце желает погибнуть тому, на кого серчает; то, хотя у людей не признается он пролившим кровь собственною рукою или мечом, по страсти же гнева провозглашается убийцею от Господа, Который не за производство только действия, но и за намерение воли воздаст каждому или наградою, или наказанием, как Сам Он говорит чрез Пророка: Аз дела их и помышление их вем, и гряду собрати вся народы (Ис. 66, 18). И Апостол: между собою помыслом осуждающим или отвещающим: в день, егда судит Бог тайная человеком (Рим. 2, 15-16)» [ 25 ].

«Муж долготерпеливый видит в видении соборы святых ангелов, и непамятозлобивый упражняется в духовных словесах, ночью приемля разрешение Таин.

Когда мирно кончится у тебя с братом спор или размолвка по случаю какого-либо неудовольствия, себя самого почитай погрешившим, чтобы на безмолвии в сердце своем не найти тебе борьбы помыслов, из которых одни, выставляя ничтожность оскорбления, будут укорять, что не стоило и останавливаться на нем, а другие, выставляя важность его, будут внушать сожаление о том, что за него не отплачено таким же оскорблением.

Кто отражает от себя гнев благодушным терпением и огорчение — любовью; тот отражает двух зверей злых, гневоборных двумя доблестями.

Коленопреклонно умоляющий огорчившего прекратить гнев сразу обоих отводит от раздражения.

Кто примиряет гневающихся, тот побеждает самый дух гнева.

Кто ради мира терпит сердитого, тот воистину есть сын мира.

Не обращай естественного употребления гнева в противоестественное, то есть не гневайся на брата, уподобляясь змию, и не сослагайся со злобными помыслами, братаясь с сим змием.

Если дело любви — долготерпеть, то гневом воевать против брата — не дело любви.

Если твердое имеешь основание в любви, то ей паче внимай, нежели тому, что оскорбляет тебя.

Стяжавший добродетель любви пленяет страсти, свойственные недобрым.

Имеющий от Святой Троицы сии три добродетели — веру, надежду и любовь, — будет трехстенным градом, укрепленным, как бойницами, башнями добродетелей.

Терпя самое великое злословие или тяжкую обиду, не будь злопамятен, но благословляй.

Поносимый Давид ничего не говорил против, но остановил даже и мстительность Авессы (см. 2 Цар. 16, 10). И ты, подвергаясь поношению, не только не воздавай поношением, но укроти и того, кто бы стал отомщать за тебя.

Переноси терпеливо поношение и губами заключай дверь гневу: в этом для тебя преспеяние.

Вовсе ничего не отвечай угрожающим, чтоб молчанием заградить уста, дышащие пламенем.

Наложив узду на челюсти свои, ты причинишь чувствительнейшую боль угрожателям и поносителям своим.

Ты, молча, не будешь поглощен поношением; а поноситель твой сильно уязвлен будет твоим молчанием, видя, как великодушно переносишь ты его дерзость» [ 26 ].

«Как вода, непрерывно возливаемая на огонь, угашает его совершенно, так и слезы истинного плача обыкновенно угашают всякий пламень гнева и серчания.

Как с появлением света удаляется тьма, так от благоухания смирения исчезает всякое огорчение и гнев.

Если предел крайней кротости есть — и в присутствии раздражающего мирно и любовно в сердце быть к нему расположенным, то, без сомнения, предел крайней гневливости есть — когда кто, находясь один сам с собою, свирепую ведет брань и борьбу с оскорбившим его, показывая это словами и телодвижениями.

Молчание уст — начальное орудие против гнева; но можно под покровом молчания скрывать памятозлобие. И это хуже; лучше уж высказаться, хоть и в гневе. Иной в гневе не принимает пищи — и тем более углубляет страсть сию; а иной много ест — и от этого приходит в бешенство; умеренное же утешение нередко подавало помощь к утолению ярости. Потому борьба с сею страстью требует большой осмотрительности. И ей, как змию плотской похоти, содействует естество [ 27 ].

Иногда умеренное сладкопение успешно разгоняет раздражение; а иногда, будучи безмерно и неблаговременно, оно содействует сластолюбию. Почему сим пособием надо пользоваться разумно, установляя для него и меру, и время.

Гневливым полезнее жить в братстве; а похотливым лучше проходить безмолвное житие как врачевство против блуда и смрадной нечистоты. Страждущим же тою и другою болезнью надо отдать себя в руки отца-руководителя, чтоб он иногда держал их в безмолвии, а иногда вводил в подвиги общежительного послушания [ 28 ].

Начало блаженного незлобия — терпеливо переносить бесчестия, несмотря на горечь и боль души; средина — держать во время их сердце бесскорбным и беспечальным; совершенство же, если оно бывает, — вменять их себе в похвалу.

Видел я троих вместе потерпевших бесчестие монахов. Один из них почувствовал оскорбление, но смолчал; другой порадовался за себя, но опечалился за поносившего; третий же, напечатлев в уме вред ближнего, горячие пролил о нем слезы. Тут видны делатели страха, мздовоздаяния и любви.

Укротивший гнев пресек зарождение и памятозлобия; ибо чадородие бывает только от живого отца» [ 29 ].

Лечение гнева имеет двоякую пользу: во-первых, убивает гнев и, убив, не дает возможности напечатлеть в раздражительной части души и памяти чувственные отпечатки злобы, которые вновь и вновь, будучи извлекаемы демонами из памяти человека, будут подпитывать эту страсть. Так тлеет искра в потухшем костре, но лишь раздуй ее и — если есть горючий материал, — огонь опять вспыхивает с прежней силой. Убить гнев — значит потушить костер, залить его водой окончательно, а затем разворошить до земли, не оставляя ни одной тлеющей частицы.

«Стяжавший любовь стал чужд вражды; а державший вражду множит в себе не знающие покоя труды.

Если, много потрудившись над собою, не возможешь ты исторгнуть сей остен из сердца своего — поди смирись покаянно пред тем, на кого враждуешь, хоть на словах; и, устыдясь долгого своего пред ним лицемерия, восприимешь его в любовь свою, уязвляем будучи совестью за то, как огнем.

Не тогда признай себя избавившимся от сей язвы, когда помолишься об оскорбившем, или воздашь ему дарами, или пригласишь его на трапезу; но когда, услышав, что он подвергся какому-либо душевному или телесному злоключению, возболезнуешь и восплачешь о нем, как о себе самом» [ 30 ].

Вот образец полного искоренения страсти.

«Память страданий Господа Иисуса уврачует памятозлобие, сильно постыжденное Его незлобием.

Некоторые для получения прошения предают себя на труды и поты, но незлопамятный опережает их. Ибо истинно слово: если скоро отпустите и вам щедро отпустится (см. Лк. 6, 37).

Иной прикрывает злословие любовью, желанием исправить. Но если ты любишь ближнего, то не обхаивай его, а молись о нем. Такой только образ действования приятен Господу.

Кто хочет избавиться от духа осуждения, тот пусть обращает укор не на падающего, а на подущающего беса. Ибо никто не желает грешить против Бога, хотя всякий свободен от насилования (то есть грешит сам).

Один из самых кратких путей к получению прощения грехов состоит в том, чтобы никого не осуждать; сказано: не судите, и не судят вам (Лк. 6, 37)» [ 31 ].

«Прогоняющий от себя духа гневливости и раздражения далек от войны и мятежа, всегда спокоен духом, весел лицом, здрав умом — и есть обитель Святого Духа.

Любовь просвещает мысленные очи; а кто любит вражду и ссору, тот подобен человеку, который часто влагает руку свою в нору к аспидам.

Не представляй предлога: «этот брат делает вред товариществу». Но ты не делай зла другому и не входи в сообщество с делающими зло; потому что Бог испытует сердца и утробы (см. Пс. 7, 10).

Если случится ссора между братиями, то первый раскаявшийся получит венец победы, но венчается и другой, если не отвергнет раскаяния, но с готовностью сделает, что нужно для мира.

Чем истребляется памятозлобие? Содержанием в душе страха Божия и памяти о дне кончины. Помни последняя и престани враждовати (см. Сир. 28, 6). Памятуй о смерти и не возносись ибо еще немного, и сведен будешь во гроб; и какую пользу принесут тебе злые дела?» [ 32 ]

Воспоминание о том, что мы можем завтра умереть, если бы человек чаще прибегал к нему, могло погасить не одну ссору и не одно злопамятство. Боясь умереть во вражде, человек быстрее бы стремился избегать злопамятства.

«Прости брата, если согрешил он против тебя, — и Господь простит тебе прегрешения твои.

Предускори прийти к брату, оскорбившему тебя, и раскайся пред ним от чистого сердца, по слову Повелевшего отпускать брату грехи не только до седмь крат, но до седмьдесят крат седмерицею (Мф. 18, 22).

Не нападай на брата своего в день скорби его и к душевной скорби его не прилагай новой скорби.

Не помни зла на брата своего; ибо написано: путие злопомнящих в смерть (см. Притч. 12, 28)» [ 33 ].

Старайся умолить Господа, чтобы помог тебе быстрее забыть зло.

«Будь внимателен к себе, чтоб не возобладали тобою вспыльчивость, раздражительность, памятозлобие, — отчего будешь вести жизнь тревожную и неустроенную. Но приобрети себе великодушие, кротость, незлобие и все, что прилично христианам, чтобы вести жизнь покойную и безмятежную.

Ни к кому не имей ненависти в сердце своем и не воздавай злом за зло; но приобрети себе любовь, которую Божественное Писание поставило выше всякой добродетели; потому что уподобило ее Самому Сотворившему все, сказав: Бог любы есть (1 Ин. 4, 8).

Подвизайся быть негневливым, чтобы не упиться тебе без вина, отягчив себя страстью гнева.

Невозможное дело — довести до твердости добродетель, не растворив ее любовью (см. 1 Кор. 13, 2). Без любви далеко будем мы отстоять от прямой стези, ведущей к вратам Небесным. Будем же проливать слезы, чтоб освободиться нам от уз ненависти, зависти, гордыни и всякой диавольской скверны. Бесовское это дело оскорбляться доблестями преспевающих. В бесах внедрилась ненависть; им всего желательнее, чтоб все погибли совершенно. Святые же, подражая Владыке, желают всем человеком спастися и в разум истины придти (см. 1 Тим. 2, 4); потому что, преисполнившись любви, возлюбили они ближнего, как самого себя.

Будь долготерпелив, чтоб стать сильным в благоразумии. Долготерпение — прекрасный дар; оно изгоняет раздражительность, гнев и презрительность, приводит же душу в мирное состояние.

Когда кто тебя злословить будет, не воспламеняйся гневом; но тотчас со скромностью, показав улыбку на лице, раздражение перемени в мир. Помни, однако ж, что улыбка при раздражении возжигает в другом больший гнев. Почему прежде умиротвори сердце, потом веди речь с улыбкою. Огонь не гасится огнем. И ты любовью и благодушием утоли гнев раздраженного. Если брат не вразумится сим, другие меры — всяческие — постараемся употребить, чтоб уврачевать его, дабы вконец не возобладало им раздражение и не сделало всякую нашу жертву Богу не богоприятною (см. Мф. 5, 23-24). Будем подражать Господу Спасителю, Который укоряем противу неукоряше (1 Пет. 2, 23), и Давиду, который на злословие Семея сказал: оставите его проклинати тако, яко Господь рече ему проклинати Давида <.> негли призрит Господь на смирение мое (см. 2 Цар. 16, 10—12).

Солнце да не зайдет в гневе нашем, но будем прощать все должникам и утвердим любовь, потому что она покрывает множество грехов. Кто имеет вражду на брата и думает принести что-либо Богу, тот принят будет наравне с приносящим в жертву пса или цену блудницы. Кто имеет вражду к брату — и думает, что любит Христа, тот лжец есть и сам себя прельщает.

Если ты имеешь что на брата или брат на тебя — помирись. Если не сделаешь сего, то все, что ни приносишь Богу, не будет принято (см. Мк. 11, 25; Мф. 5, 23-24). Если же исполнишь такое повеление Владыки, тогда с дерзновением молись Ему, говоря: «Оставь мне, Владыка, долги мои, как и я оставляю брату моему, исполнив заповедь Твою!» И Человеколюбец скажет в ответ: «Если ты оставил, оставляю и Я; если ты простил, прощаю и Я твои долги»» [ 34 ].

Признаком излечения от страсти гнева является водворение в душе добродетели кротости и безгневия.

«Кротость есть неподвижное устроение души, пребывающее одинаковым при бесчестиях и похвалах» [ 35 ].

«Кротость мужа поминается у Бога (см. Пс. 131, 1), и душа негневливая делается храмом Святого Духа.

Христос приклоняет главу в долготерпеливом духе, и умиренный ум бывает обителью Святой Троицы.

Приуготовь себя быть кротким и браннолюбивым: кротким с людьми, а браннолюбивым с врагом нашим; ибо в том и состоит естественное употребление гнева, чтобы враждебно противоборствовать змию (древнему).

В том и состоит кротость кроткого, чтобы по любви быть великодушным к брату и вести брань с (гневным против него) помыслом.

Кроткий, если потерпит что и оскорбительное, не оставляет любви, но ради ее вся покрывает, милосердствует и вся терпит (см. 1 Кор. 13, 4-7)» [ 36 ].

«Кроткий, если и обижен, радуется; если и оскорблен, благодарит; гневных укрощает любовью; принимая удары, не мятется; когда с ним ссорятся, спокоен; когда подчиняют, веселится; не уязвляется гордынею (чужою), в унижениях радуется, заслугами не кичится, со всеми мирен, начальству покорен, на всякое дело готов, чужд лукавства, не знает зависти» [ 37 ].

«Безгневие есть ненасытное желание бесчестий, как в тщеславных есть непомерное желание похвал. Безгневие есть победа над естеством, приобретаемая трудами и потами, при нечувствительности к оскорблениям.

Начало безгневия есть молчание уст при возмущении сердца; средина — молчание помыслов при тонком смущении души; а конец — незыблемая тишина при дыхании ветров нечистых.

Иное дело безгневие в новоначальных, происходящее от покаянного плача, а иное — неподвижность на гнев, бывающая в совершенных. В первых гнев связан слезами как некоею уздою, а в последних этот змий умерщвлен мечом бесстрастия» [ 38 ].

Основные святоотеческие правила излечения от страсти гнева

1. Помни о том, что от какой бы причины ни возгоралось движение гнева, оно ослепляет очи сердца.

2. Гневаться следует спасительно, не согрешая, то есть гневаться на самих себя, на привходящие худые помыслы, не давая им возможности развиваться.

3. Не давай гневу вкрадываться в сердце даже на один момент.

4. Не ищи в других людях причину своей неисправности и не оправдывай свое нетерпение, необузданность и одержимость, а кайся, взращивай великодушие ко всем и совершенствуйся в терпении.

5. Борись со своей гневной страстью в том сообществе, в котором оказался по Промыслу Божию (семья, соседи, рабочий коллектив или иные), все претерпевая, находясь на своем месте, убивая гнев и ненависть, до тех пор, пока Господь Сам не изменит обстоятельства жизни.

6. Стремись исторгнуть страсть из души с корнем, уповая на милость Божию, призывая его: «Господи, изми меня от гнева и раздражительности, даруй мне кротость, терпение и великодушие».

7. Ищи не своего собственного успокоения, а успокоения других о Господе — так научишься жить мирно и побеждать гнев и в себе, и в недруге.

8. Содержи в душе страх Божий и память о дне кончины, они истребляют памятозлобие и погашают гнев.

9. Во время обид прибегай к молчанию уст, ничего не отвечай угрожающим, обвиняй себя, ищи свои ошибки и неправды, размышляй, чему хочет научить тебя Бог через обиду, молись за обижающего и всячески оправдывай его.

10. Упражняйся в долготерпении и проси у Господа, чтобы даровал тебе кротость и любовь.

11. Быстрее стремись помириться с тем, кого ты обидел или вверг в печаль, умиротворить имеющего на тебя гнев и зло,

12. Чтобы не гневаться и не осуждать, обращай свое внимание не на человека, а на подущающего его беса.

[1] Св. Ефрем Сирин. Добротолюбие. Том II. — М.: АНО «Развитие духовности, культуры и науки», 2004. С. 498.

[2] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 655.

[3] Св. Ефрем Сирин. Там же. С. 497-498.

[4] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 312.

[5] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 312.

[6] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 312—313.

[7] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 656.

[8] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 654.

[9] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 654—655.

[10] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 311—313.

[11] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 315.

[12] Св. Иоанн Кассиан. Там же. С. 74—77.

[13] Св. Иоанн Кассиан. Там же. С. 77—78.

[14] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 313.

[15] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 655—658.

[16] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 659-660.

[17] Св. Ефрем Сирин. Там же. С. 496-500.

[18] Св. Ефрем Сирин. Там же. С. 495-497.

[19] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 315.

[20] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 657.

[21] Св. Ефрем Сирин. Там же. С. 496-498.

[22] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 657—660.

[23] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 312-313.

[24] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 313—315.

[25] Св. Иоанн Кассиан. Там же. С. 69-80.

[26] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 313—316.

[29] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 655-657.

[30] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 657-658.

[31] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 658-659.

[32] Св. Ефрем Сирин. Там же. С. 495-498.

[33] Св. Ефрем Сирин. Там же. С. 499.

[34] Св. Ефрем Сирин. Там же. С. 499-502.

[35] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 655.

[36] Прп. Нил Синайский. Там же. С. 312—314.

[37] Св. Ефрем Сирин. Там же. С. 495.

[38] Св. Иоанн Лествичник. Там же. С. 655—657.