Молитва на стяжание покаяния

Приход храма Богоявления п. Усть-Уда

О стяжании покаянного чувства. Протоиерей Валериан Кречетов.

Обсудить на форуме

Господь, по милости Своей, сподобил меня находиться в среде маросейского братства, чад святого праведного Алексия Мечёва и священномученика Сергия Мечёва, и там я особо воспринял святоотеческую мысль, что самое главное в жизни – стяжание и сохранение покаянного чувства.

Проповедь Предтечи и Крестителя Господня Иоанна начинается со слов: Покайтесь, ибо приблизилось царство Небесное! (Мф. 3, 2). Свою проповедь Господь также начал со слов: Покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк 1, 15). Это альфа и омега проповеди Евангелия и духовной жизни. Поэтому священномученик Сергий Мечёв называл покаяние стержнем духовной жизни. Он даже называл приход «покаяльно-богослужебной семьей», не «покаянно-», а «покаяльно-» – это особое выражение самого священномученика Сергия. Он говорил, что если взять богослужение – а оно есть необходимое условие при обычных жизненных обстоятельствах для стяжания покаянного чувства, – то оно построено так, что в течение всего года читается (неотлагательно должен читаться!) Покаянный псалом Давида, потому что он является самым главным напоминанием нам о покаянии, в нем мы произносим слова, о которых часто забываем, потому что произносим не задумываясь: . яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну. Выну – значит всегда. Есть только одна неделя – после Пасхи, когда Покаянный псалом не читают, потому что Светлая седмица – это Пасха на Небе, а потом опять начинается: Помилуй мя Боже. И когда у нас в храмах опускают этот псалом – это очень грустно.

Если заглянуть в жития святых, то увидим, что все угодники Божии имели покаянное чувство. Для поднятия духа монашества самое главное – тоже стяжание покаянного чувства. То есть покаянное чувство лежит в основе всего. Когда святой Сисой Великий находился на смертном одре и лицо его просветилось как солнце, он просил еще времени на покаяние. Его спросили «Неужели тебе еще надо каяться?!» И он ответил: «Не знаю, положил ли я и начало покаянию». Перед самым концом он говорит о покаянии. Когда к Пимену Великому пришли братия и стали задавать духовные вопросы, он молчал. Они были смущены: «Мы столько времени хотели поучиться у него, побеседовать о возвышенном. » Им потом сказали: «Не с этого нужно было начинать. О возвышенном, может, и пойдет речь, но авва не будет с вами беседовать, пока вы не начнете говорить о грехах». Когда душу Макария Великого Херувим возносил на небо, а бесы вопили: «Какой славы сподобился ты, Макарий!» – он отвечал: «Я боюсь, ибо не ведаю ничего доброго, что я бы сделал». И только когда святой был уже во вратах рая и бесы кричали «Избежал нас, избежал!» – тогда Макарий сказал: «Да! Ограждаемый силою Христа моего». То есть не своими заслугами, а милостью Божией. Это сказал великий подвижник и угодник Божий! Каждый день мы читаем молитву того же Макария Великого: «Боже, очисти грешнаго, яко николиже сотворих благое пред Тобою. » – постоянное сознание своего недостоинства.

Когда Петр, по слову Господа, закинул сеть и выловил так много рыбы, что прорывалась сеть, он припал к коленям Иисуса и сказал: Изыди от мене, яко муж грешен есмь Господи (Лк. 5, 8). Это пример того, какой силы покаянное чувство у Петра. То есть при соприкосновении со святыней, с благодатью, первое чувство, которое она вызывает, – чувство своего недостоинства, своей греховности. Пророк Исайя восклицал: Я человек с нечистыми устами. и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен (Ис. 6, 5-7). У святых людей все время было сознание своей греховности, и чем выше человек духовно поднимался, тем больше чувствовал свою греховность.

Когда одному подвижнику говорили: «Ты утверждаешь, что ты грешнее всех. Как же так? Ты же не совершаешь многих грехов», – то он сказал: «Не сбивайте меня, я не могу вам объяснить, но я чувствую, что я грешнее всех». Покаянное чувство настолько присуще святым, что они, даже видя чудеса, благодать, которая через них действовала, все равно чувствовали себя грешными людьми.

Покаянное чувство, собственно, и заключается в стяжании такого духовного состояния, в котором постоянно сознаешь свою греховность. То, что у нас называют «покаялся», – это не совсем то, потому что часто путают две вещи: считают, что покаяние – это когда человек пошел и исповедал свой грех. Но исповедь греха – это только часть покаяния. Первый шаг – это сознание своей греховности. Следующий – когда человек исповедал грех. И это тоже лишь ступень к стяжанию покаянного чувства.

Отец Сергий Мечёв обращал внимание на то, что если грехи исповеданы, то почему тогда в разрешительной молитве сказано: «подаждь им образ покаяния»? А что было до этого? Читается уже разрешительная молитва, а в молитве – «подаждь им образ покаяния»? Как это понять? Это именно так и следует понимать: исповедь – это есть шаг к стяжанию покаянного чувства. Поэтому Сисой Великий и сказал: «Я не знаю, положил ли начало покаянию». Не для красного же словца он это говорил! Он так искренне чувствовал.

Самое важное – понять, что ты грешен. Самая тяжкая греховность заключается в том, что человек не сознает свою греховность. А уж бездна греха – это когда человек упорствует в своей греховности, говорит: «Что я такого сделал?» Обычно в жизни мы возмущаемся, если ребенок провинился, а говорит: «А что я такого сделал?!» – «Так говорить дерзко, ведь ты же виноват!» А сами поступаем точно так же.

Вспомним притчу о блудном сыне (Лк. 15, 11-32): блудный сын ушел от отца и растратил все свое имение, потом пришел в себя, то есть задумался над своей жизнью, вспомнил дом отца своего и сказал: Пойду к отцу моему и скажу ему. – и дальше он начинает исповедовать: . я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Это и есть начало покаяния.

Начало покаянного состояния человека – это когда он осознает свою греховность. Неважно, что он грешник, но он грешник, сознающий себя грешником – это очень важно.

Кстати, это постоянная проблема, которая возникает на исповеди. Стоит священник, подходит человек тот, кто пришел на исповедь (я не говорю – «исповедающийся», я говорю – «тот, кто пришел на исповедь»), и смотрит на священника. Батюшка ждет, когда тот начнет исповедоваться, а тот ждет, что батюшка будет его спрашивать. И тогда батюшка (ведь каяться надо, а человек молчит) начинает его спрашивать: «Ну, чем грешен?» Человек отвечает: «Да всем грешен». А иногда бывает еще хлеще: «Да у меня нет никаких грехов!» – это значит, что уже совсем дело плохо. Когда «всем грешен» – это значит: «Давай, батюшка, скорее кончай, чего тут говорить». Но если «нет никаких грехов» – то тут даже исповеди нет, а о покаянии и речи быть не может, значит, совершенно нет осознания своей греховности. Поэтому самое сложное в духовном делании – это видеть свои грехи, почему святые отцы и говорят, что видеть свои грехи – это выше, чем видеть Ангелов. Бо?льшая часть из нас Ангелов не видит, а грехи тем более. Кстати, это изречение – очень глубокое, потому что когда на самом деле человек начинает видеть свои грехи, то он видит всех других лучше себя, а не грешнее, видит, что другие ближе к Ангелам. Поэтому человек, начинающий видеть свои грехи, начинает видеть ангелов, то есть людей, которые безгрешны, а когда человек не видит своих грехов, то он начинает видеть вокруг демонов.

У святых отцов есть такой пример: пришел человек в монастырь, какое-то время пожил, его спрашивают: «Как ты себя чувствовал, когда пришел в монастырь?» Он говорит: «Я смотрел на всех, как на Ангелов». – «Ну, а теперь?» – «А теперь – как на демонов».

Это значит, что он перестал видеть свои грехи, поэтому перестал видеть в людях ангелов, вернее, образ Божий. Эта беда – когда человек начинает смотреть на грехи других людей – она, собственно, и является главной причиной того, что он не видит свои грехи. Если у человека есть покаянное чувство, то он, видя грех другого, прежде всего обращает взор на свои грехи. А если покаянного чувства нет, то человек видит грехи только у других, и еще их осуждает и другим рассказывает. Когда привели женщину, взятую в грехе, Господь сказал: Кто из вас без греха, первый брось на нее камень (Ин. 8, 7). Тогда многие задумались, что все не без греха, и никто камень в нее не бросил. А мы как раз начинаем «бросать камни».

Как образец покаяния нам дан Великий канон преподобного Андрея Критского, Покаянный канон. Там представлены многие примеры покаянного чувства, в том числе и конкретных личностей. И как прообраз покаянного состояния, которое человек должен стяжать, когда видит грех другого, дан пример Ноя и его сыновей. Эти слова замечательные: срама ближнего не покрыла ecu, душе, зря вспять обратившись, то есть не покрыли греха ближнего своего, повернувшись назад на свой грех. А ведь известно, что мы видим в других только то, что нам понятно, то, что есть в нас.

Удивителен в этом отношении пример, который приводит святитель Игнатий Брянчанинов, рассказывая о том, что постигло Содом и Гоморру. Господь – Всеведущий Бог! – говорит: Вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма; сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне, или нет; узнаю (Быт. 18, 20-21). Всеведущий Бог говорит: сойду и посмотрю. Во-первых, чтобы показать нам пример того, как никогда нельзя доверять ничему плохому. А во-вторых, Господь свидетельствует, что Он не видит греха. Это такая глубина! Просто непостижимое изречение!

Сойду и посмотрю! Всевидящий Бог – не видит! Именно в этом смысле сказано: Господь не видит греха, потому что в Нем все чисто. То есть это то состояние, в котором находились и святые люди – они не видели плохого вокруг себя, ведь когда человек видит что-то – он видит глазами, а сущность этого проходит в сознание и там запечатлевается, но ничто нечистое не может войти в чистое. Это свойство греха – он замкнут сам в себе. Он, как источник греховности, постоянно возвращается в свое первоначальное состояние, грех – это небытие. Поэтому человек из небытия был вызван к жизни, в бытие. Удаление от Бога – это и есть как раз уход в небытие. Поэтому и грех как состояние человека, любого создания, любого тварного естества есть удаление от Бога. Поэтому греховное состояние является мучением для того, кто в нем находится.

У нас понимают греховное состояние как наслаждение, естественно греховное. Но дело все в том, что греховное состояние – это обращение только к плоти. Из небытия был вызван весь мир, духовный и материальный. Обращение только к материи есть уход от духовного. А поскольку человек состоит из духовного начала и материального, то при уходе от духовного в материальное, как говорят святые отцы, телесные желания начинают приобретать свойства духовные. Сущность человеческая в своем стремлении должна быть беспредельной, потому что человек должен уподобляться Богу, а уподобление Богу – бесконечное, это постоянное стремление к Богу. Никогда нельзя будет сказать: «Я достиг». Как я понимаю, здесь речь идет о стяжании Духа Святаго. Но состояние даже святых, находящихся в Духе Святом, тоже меняется: они все больше возвышаются в духовном смысле. А когда человек отпадает, то стремление к Вечной Радости, к Источнику жизни сменяется на обратное движение – от Источника жизни в вечный мрак. Телесное состояние, как говорят святые отцы, приобретает ненасытность, и поэтому человеку всего становится мало.

Древние римляне, когда занимались чревоугодием, периодически выходили в специальный зал, где принимали рвотное, потом возвращались и продолжали есть. До такого безумия доходило. В крайних своих проявлениях греховные состояния, как бесы – мерзкие и отвратительные, но вначале затягивают, манят чем-то, интригуют, завлекают, и только потом становятся страшными и мучительными. Ведь если человек не избавляется от греха – он становится его рабом. А с рабом как обращаются, да еще если владыка – грех, диавол, как сказано, зверонравный? Грех обращается со своими рабами очень жестоко.

Пример тому – в местах заключения преступников царит страшное состояние жестокости, зла. Это то, что люди себе устраивают, уходя от Бога. А в аду будет еще страшнее, потому что здесь, на земле, эта взаимная злоба выливается друг на друга или на какой-то объект, а там, в аду, люди почувствуют свою богооставленность, зло в себе. Состояние одиночества – это состояние, противоположное состоянию любви, потому что любовь всегда имеет перед собой объект любви. А у людей в аду ничего нет, каждый сам с собой – это страшное состояние.

Почему Господь сотворил человека? Ведь Господь уже был Отцом Небесным, были уже другие творения, однако нужен был подобный Ему. И женщина является не тем, что она представляет собой обычно в современной жизни, а костью от кости, плотью от плоти мужа, помощником и собеседником. Она человек, на которого должна изливаться любовь.

Грех – это все себе, это замкнутость в себе, «себя люблю», это эгоизм. Кажется, Хомяков сказал, что в ад каждый идет своим путем, то есть в одиночку, а в рай можно войти только вместе. Это очень глубокая мысль. Друг друга тяготы носите. (Гал. 6, 2). Поэтому грех – это то, что разделяет людей. Но сознание своей греховности – это не то, что замыкает в себе. Это понимание того, что ты живешь среди людей и ты должен проявлять снисхождение, смирение, терпение. Покаянное чувство тесно связано со смирением, а греховность – если она есть, то всегда найдется причина согрешить.

Есть такой замечательный пример – когда один монах просился в пустыне жить, а ему говорили: «Нет, надо сначала в монастыре пожить». А он: «Нет, я хочу в пустыне». – «Ну ладно, иди». Ушел, сначала все было хорошо, но захотел есть – оказался все-таки не безплотным. Стал готовить, горшочек поставил, начал мешать – горшочек перевернулся, все вылилось. Опять приспособил – опять все вылилось. Опять приспособил – почти все приготовил – опять задел горшок, все вылилось. И в гневе разбил горшок. Что делать? Побежал в монастырь. Настоятель спрашивает: «Что случилось?» – «Да я. там. » – «Что, с горшком не ужился? Ну, живи в монастыре».

То есть если в человеке есть греховность, то она всегда найдет объект – человек ли это, вещь или животное. Комар пищит, муха жужжит, мышь скребется – все раздражает. Когда же человек находится в покаянном чувстве, он все воспринимает с мыслью, что достойное по делам моим приемлю. Покаянное чувство, в отличие от греховного, связано с тем, что человек в отношении всего считает причиной себя, а не других. «Если у меня чего-то не получается – значит, я такой. »

Отец Николай Гурьянов говорил, что у человека должна быть любвеобильность ко всему, что его окружает, и к живому, и к неживому. Отец Сергий Мечёв го­ворил, что должно быть хранение совести в отношении не только людей, но и вещей. Небрежно бросить вещь – это тоже, в общем-то, грех, надо положить на место.

Покаянное чувство – это всегда дар Божий. Человек должен к нему стремиться, но все равно, как бы человек ни был внимателен к себе, это дар Бога.

Как понять, есть ли у тебя покаянное чувство? Каковы признаки этого? Присутствие покаянного чувства – это, во-первых, смирение и терпение. Это когда люди больше замечают себя, а не других, и с этим все связано. И во-вторых, это безропотное восприятие всего, что с тобой в жизни происходит.

Помню рассказ из Пролога о том, как спастись. В нем было показано, что человек, который безропотно терпел все беды и неприятности, считая, что достойное по делам своим приемлет, получил прощение, потому что он таким отношением к себе признавал свою греховность.

Как сказано в евангельской притче: что ты смотришь на сучок – по-церковнославянски «сучец» в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? (Мф. 7, 3. Лк. 6, 41) Что такое бревно? Это ствол. А сучок – это на коре.

Ведь если отрубить ветки от дерева, то можно и не определить, что это за дерево. Так же и грех. Страсть – это стержень греха, ствол грехов, а сучок от ствола, то есть грех, есть проявление страсти, конкретный пример этого проявления.

К примеру, если человек раздражителен, он может рассердиться на своих родителей, на детей, может раздражаться на вещь. Если есть раздражительность, то ему все равно, на что раздражаться, – может даже на самого себя. Кстати, об этом говорится: себя тоже надо терпеть. Так что путь к искоренению греховности начинается с осознания греха, а потом уже, когда человек понимает, в чем состоит его грех, он начинает задумываться, какого рода все «дерево», ствол какой, что это за страсть, которая так в нем проявляется? Поэтому чело­век постепенно переходит от борьбы с греховными проявлениями к борьбе с их причиной – страстью.

У страсти есть «корни», есть «ствол», есть «листья». Питается она, конечно, корнями, тем что внутри человека, но и из окружающей среды что-то берет и этим подпитывается.

Если окружающая среда не будет давать подпитки и если перерубить корни, то дерево захиреет и засохнет. Так и страсть – если нет почвы, она не может развиваться, потому что нет подходящих условий. Страсть под­питывается, подготавливается тем, что человек себе намечтал, навоображал, поэтому когда подворачиваются подходящие обстоятельства, то «сучки» начинают за все цепляться. Почему и раздражаются люди, когда попадают в подходящие условия.

Господь создает человеку такие внешние обстоятельства, которые ему полезны, а для развития страсти не полезны, и поэтому все, что происходит с человеком, связано с его внутренним устроением. И те обстоятельства, которые человека окружают, те события, которые с ним совершаются, – связаны с внутренней жизнью человека. Как говорят: древо креста вырастает на почве сердца. А крест – это то, что человеку приходится терпеть, нести. Поэтому в Библии сказано: строптивым и пути посылаются стропотные. И что пути ленивых постилаются тернием. То есть соответственно внутреннему устроению человека Господь посылает обстоятельства, которые бы помешали развитию в нем какой-либо страсти. А человек все время ищет условий, подходящих для его страстей, чтобы все было только по его желаниям, чтобы все вокруг говорили только: «Да-да», – а чуть что не по нему – это вызывает бурю негодования.

Поэтому подвижники благочестия говорят, что те, кто нам досаждает, – это наши благодетели, через кого Господь открывает нам наши страсти, то есть нашу греховность. Человек, может, никогда и не думал, что может ругаться, сильно раздражаться или сквернословить – и вдруг появляется человек, который в нем все это вызывает. И возникает ситуация, когда человек как бы невольно проявляет свой внутренний нарыв, свое сердечное устроение.

Покаянное устроение заключается в том, что человек постоянно должен приводить свою душу в покаянное состояние, чтобы реагировать на все так, как необходимо. Когда человек ослабляет свое внимание к этому, то может показаться, что все хорошо. Человек живет и не знает, какой же он на самом деле. Он-то может быть, хороший, но страсть, которая в нем живет, заставляет его служить себе. Он становится как бы рабом греха и делает то, что заставляет его делать его страсть. Это ужасное состояние.

Я часто вспоминаю со стыдом себя в молодости, когда учился в институте, – какая гордыня была. Я был младший, и братья меня уму-разуму учили всеми способами, а я, конечно, противился, и мне за это доставалось как следует. Я вообще еле дождался, когда мое детство наконец кончится. Вот, например, дверь открывается, появляется мой брат и спрашивает: «Ты собираешься делать проект?» А я только что собирался, но услышав это, говорю: «Ну, не знаю». – «Ты же вылетишь!» – «Ну и что!» Это состояние гордыни, когда человек не видит, в каком он состоянии находится, да еще и упирается.

Потом, когда задумаешься посерьезнее, начинаешь понимать, какой ты грешный, сколько в тебе всего намешано. Как отец Сергий Мечёв говорил своей духовной дочери: «Иногда с вас можно писать иконы, иногда – бульварный роман».

Надо принимать с благодарностью все, что Господь будет посылать в жизни. Во всяком происшествии стараться чувствовать себя грешным. Потому что в любом инциденте есть доля нашей вины. А главное – нужно молиться и просить помощи Божией. Собственно, Покаянный псалом ведь об этом и говорит: Помилуй мя Боже по велицей милости Твоей. Здесь все в двух словах: беззакония моя аз знаю и грех мой предо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих. – Господь посылал то, что подобало, а человек все делал неправильно. . Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови. – то есть надо молить, просить помощи Божией. Мы исповедуем, что без Спасителя мы не спасемся. Самому можно и нужно трудиться, но сам не очистишься.

Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что настолько скользкое наше душевное состояние, что как не крути – все равно один рог вверх торчит. Поэтому где ты будешь в конце концов? Преподобный Моисей Мурин боролся с блудной страстью и никак не мог ее победить. Пришел к старцу, а тот ему говорит: «Смирись и проси помощи Божией». Вот это самое главное, чего у нас не хватает, о чем мы часто забываем – просить помощи Божией.

Почему монашество есть первообраз христианского жительства? Потому что монашество – это прежде всего покаянное чувство и молитва. Помню, кто-то сказал: «Некоторые считают, что Афон – место жительства святых. Нет, не так. Афон – это место жительства кающихся грешников». Святая Гора – а место жительства кающихся грешников. Потому что «кающийся» – значит всегда имеющий покаянное состояние, покаянное чувство. Нужно его просить у Господа, поскольку это чувство, а чувство человек сам создать не может. Чувство – это дар Божий. И развитие этого чувства и его сохранение – это тоже дар Божий. Святитель Николай Сербский сказал: «От человека – подвиг веры, от Бога – дар любви».

Как посоветовать исповедоваться? Исповедуются обычно в тех грехах, которые лежат на поверхности. А потом постепенно – больше и больше. Это все у каждого индивидуально. Поэтому, когда человек просто копается в своих грехах, пытается, тужится что-то вспомнить, да еще по какой-нибудь таблице, – это, может, и хорошо, но это не то. Это путь формальный. Лучше просить помощи Божией, чтобы Господь открыл грехи.

Когда человек начинает воцерковляться, он сначала ничего не понимает, и только потом, постепенно начинает что-то понимать. Очень часто я слышу: «Я чувствую, что стал хуже». Дело в том, что человек раньше не чувствовал, а теперь начинает понемногу чувствовать свою греховность, видеть ее. Ведь когда человек намечтает себе жизнь в своем воображении, создаст себе ореол какой-то, другого человека, а потом вдруг начинает видеть себя таким, какой он есть, то разочаровывается в этом человеке своей фантазии. Просто раньше он не видел, какой он, а теперь увидел.

Часто спрашивают: что делать, если страсть уже проявилась, исповедуешь ее, а ничего в тебе не меняется? Такое состояние бывает. Но это не совсем так, что «ничего не меняется». Когда духовника афонского монастыря Филофей отца Луку спросили: «Как же так: мы причащаемся, а потом опять грешим, даже больше?» – он ответил: «Значит, боль сердечная еще не пересилила грех!»

То есть ходишь, исповедуешь свои грехи, – и опять, и опять грешишь. Но потом все же чувствуешь, что становится стыдно одно и то же одному батюшке говорить. Начинаешь по другим батюшкам бегать – это признак того, что тебе уже не все равно, хотя так, конечно, делать не надо.

Есть еще такой момент – называется «самоцен». С одной стороны, это когда человек смотрит на себя и сознает свои грехи, но с другой стороны, об этом есть у святителя Феофана Затворника, это когда человек сам начинает оценивать себя, насколько он усовершенствовался, чего он достиг – это дело очень опасное.

И опять же, все получится только тогда, когда Господь даст. Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии; аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий (Пс.12б, 1). Если бы не Господь был в нас, бесы бы пожрали нас живыми. Эти слова говорят о том, что все только Господь созиждет.

От нас требуется молитва, напоминание о себе. Исповедоваться надо как можно чаще, а причащаться – хотя бы раз в месяц. Еще Макарий Великий в свое время, когда на одну женщину навели чары и она пришла к нему за помощью, сказал ей: «Это с тобой приключилось потому, что ты дольше шести недель не причащалась».

Кстати, сейчас появилось такое мнение, что чаще причащаться нельзя. Нет, не чаще, а реже нельзя. Всё извратили. Например, постепенно стали причащаться раз в год. Собороваться – раз в жизни. Хотя раньше соборование совершалось каждый год перед Тайной Вечерей, перед Великим Четвертком. А причащались – каждый пост, в двунадесятые праздники, в день Ангела, в престольные праздники. Преподобный Серафим так сказал. И получалось Причастие даже чаще, чем два раза в месяц, может быть даже раз в неделю. Архимандрит Тихон (Агриков, в схиме Пантелеимон) говорил: «Нет людей не достойных причащаться, все достойны, потому что всё равно все не достойны». А святитель Феофан замечал в письмах: «Напоминаю Вам приступать к Чаше почаще и с чувством полного своего недостоинства. ».

Исповедоваться желательно у одного священника, это не значит, что нельзя у других. Есть три вещи, которые часто в жизни бывают и которые мы, не задумываясь над этим, смешиваем, ставим на одну ступень: «нельзя», «не положено» и «не принято». Нельзя — грешить. Не положено и не принято, например, матушке исповедоваться у своего батюшки. Но не «нельзя». Не принято и не положено исповедоваться у разных духовников, чтобы не было лукавства: одному сказал одно, другому другое. И опять же – то, о чем мы уже говорили: стеснение перед духовником заставляет задумываться.

Понятие «духовный отец» – это особая статья. Священник, которому по обстоятельствам исповедуешься, не обязательно твой духовный отец. Духовный отец – это особое духовное родство. Я думаю, что это больше, сильнее, чем духовник, проверяется временем и свыше указывается – Господь указывает. Об избрании духовного отца, опять же, надо молиться, чтобы Господь послал. Человеческий элемент при этом сохраняется, ведь даже у четырех евангелистов сохраняется личностный оттенок в их Евангелиях, хотя Евангелие от Духа Святаго, но личностный тон все равно присутствует. А тем более это относится к духовным отцам.

Есть священники более аскетические, есть более интеллектуальные. Все себе ищут и находят духовных отцов ближе по своему устроению и «печать апостоль­ства» проступает, как говорил апостол Павел (1 Кор. 9, 2). Кстати, я замечал, что на чадах одного духовного отца есть некая общая печать.

В древней Церкви и в современной греческой Церкви духовником имеет право быть только имеющий духовный опыт и благословение архиерея, а не кто попало. Хотя, по нужде, по необходимости, по каким-то особым Божьим промышлениям, может быть духовником любой священник, ведь любой священник имеет право разрешать грехи и может и посоветовать, и наставить даже. Но последнее не без исключений и требует осторожности.

Сейчас много проблем в связи с неправильным, незрелым духовным руководством, ведь даже наши добродетели с примесью греха, потому что несовершенны. И поэтому сказать, что здесь больше проблем, чем пользы, – тоже нельзя, потому что это не «плохо», а это «не совсем то». Как старец Силуан одного миссионера в среде сектантов наставлял: «Ты говоришь: «У вас все плохо». Так ты никого не обратишь. А ты говори: «Вы веруете – это хорошо, но вы веруете не совсем так». Нужно быть очень осторожным в этом отношении, чтобы не получилось так, что из-за какого-то элемента или налета греховности отбросим вообще все.

Очень сложный вопрос о наследственности грехов.

Еще в Ветхом Завете было сказано, что благословение – в роды родов, а наказание – до седьмого поколения. То есть наказание не длится без конца, а благословение – в роды родов.

Сейчас в церковь приходят люди, у которых деды и прадеды были даже гонителями веры, а они вдруг приходят к вере, несмотря на то что их воспитывали без веры. Так что связь между поколениями, конечно, существует, и в земном смысле всякие наследственные наклонности передаются, но, видимо, все эти вещи не абсолютные по своей силе. И когда человек стремится к спасению, он все-таки преодолевает свою наследственность. При этом он страдает, в этом случае можно сказать, что за грехи предшествовавших поколений. Если же человек не борется с дурной наследственностью, то она над ним довлеет, мучает, мучают грехи, которые передаются по наследству, такие, как пьянство, всякие блудные вещи, потому что может быть некая предрасположенность в характере, в стремлениях.

Но, кроме воспринятия грехов, существует также воспринятие добродетелей, как, например, у преподобного Серафима, который унаследовал добродетели матери, у Преподобного Сергия и других святых. То есть если греховной наследственности противостоит стремление человека к исправлению, то наследственная греховность гасится, проходит. А если на добродетельную наследственность накладывается еще и стремление самого человека к добродетели, то она еще больше возрастает и может действительно просиять в этом человеке. Это пути Промысла Божьего, которые связаны с тем, что мы оказываем влияние на наше потомство, а наши предки оказывают на нас определенное влияние.

Много примеров указывают на то, что существует такая связь поколений, когда передаются как добродетели, так и греховные наклонности. Но это вовсе па оправдание: «Он такой, ведь у него дурные наклонности», потому что у каждого есть возможность с этим бороться. Так же, как у нас для того, чтобы всячески оправдать человека, чтобы он не боролся со своей, пусть даже и наследственной греховностью, либо еще с какими-нибудь наследственными или через воспитание полученными наклонностями, придумали гороскопы, которые все оправдывают: «Я, мол, такой родился, я должен быть таким».

Нет, не так: ты такой родился, но должен быть хорошим человеком. К этому нужно стремиться, а этот подвиг внутренней борьбы с тем, что тебе дано по наследству – он очень высоко ценится в очах Божиих.

Есть известный пример из жизни преподобного Серафима. Когда его спросили, кто ближе всего к Богу в его обители, он ответил, что повар, бывший солдат. По­тому что характер у него от природы огненный, и он в запальчивости может убить, и послушание у него – повар, неблагодарное, сидит с горшками, все молятся, поют, читают в церкви, а он «чревоугодию работает», но он так с этими своими качествами борется, так старается себя сдерживать, свой характер, что подвиг его борьбы с собой Господь ставит выше подвигов подвижников всей обители.

Там не сказано: наследственность у него такая или еще что-то – это неважно. Но повар боролся, и его подвиг Господь высоко поставил. Поэтому мысли «А может, надо мной что-то тяготеет» – пустые. Может, и есть что-то, но это не значит, что оно неотвратимо.

Представления о том, что наследственность непреодолима, не должно быть, потому что это неправильно. Это означало бы, что человек предопределен на погибель. Нет. Иуда предал не потому, что у него такие наклонности были – хотя есть на эту тему литературное произведение, в котором написано, что Иуда рожден от кровосмешения, – может, это и так, но он к этому состоянию добавил еще и свое.

Наследственность существует и положительная, и отрицательная, но человек или убавляет греховную наследственность, или усугубляет ее. Так же, как и добродетель: человек может ее получить, но своей греховностью утратить, или же может умножить, как преподобный Серафим и другие святые, унаследовавшие добродетели своих родителей и возвысившиеся на еще большую духовную высоту. Но все равно отвечать за свое каждый будет сам.

И с воспитанием так же. У святых отцов все это есть. Девочки были проданы в рабство, одна попала к блуднице, другая – к православным родителям. Естественно, они были воспитаны по-разному. И Господь будет их судить по-разному.

Говорят: человек – это продукт общества, была такая известная фраза в свое время. Ну, это как сказать: в некоторых случаях – да, а в некоторых – нет. Это в зависимости от того, насколько человек воспримет влияние общества. Будет он вместе со всеми бесноваться или будет удаляться дурного.

Это человек. Но ведь самое главное – есть Господь, который в любом обществе, в самых невероятных ус­ловиях оказывает поддержку, даже чудесную, или особое подкрепление. Таких примеров можно много найти в житиях святых и подвижников благочестия.

Или, например, когда говорят: «Я жил в такое время, я воспитан в атеистическом духе, уже себя переделать и ходить в церковь я не смогу».

Есть такая статистика, проводились тесты в вузах: двадцать процентов стремились туда, и поступили, и учатся; двадцать процентов – нельзя назвать студентами, то есть они попали по блату, это балласт; шестьде­сят процентов – им все равно было куда идти, получилось поступить сюда – учатся здесь. То есть из ста процентов только двадцать в какой-то мере люди со своим мнением.

Поэтому, когда люди не ходят в церковь и оправдывают себя: «Я в такое время родился, поэтому я та­кой», – это люди сами себя оправдывают, только не го­роскопом, а эпохой, а суть одна и та же. Хотя в этом есть неправда, может, даже и ложь. Потому что неправда и ложь – вещи, отличающиеся друг от друга, хотя и переплетаются настолько, что трудно определить грань, разделяющую их. Когда одного старца спросили: «Все ли говорящие неправду есть лжецы?» – он сказал: «Все лжецы говорят неправду, но не всякий говорящий неправду есть лжец».

Есть незнание, а есть нежелание знать, и оно часто связано с тем, что если ты о чем-то узнаешь побольше, то возникает следующий вопрос: нужно себя по-другому вести в отношении этого, жить по-другому. Нужен труд, нужно свои привычки пересматривать, а этого-то как раз и не хочется делать.

Кстати, обычно это становится камнем преткновения, когда соединяются люди из разных семей. Или, например, проблема отцов и детей: дети хотят жить так, а родители – так, и кому-то надо уступить. А кому – это уже смотрите сами.

В чине венчания есть удивительные слова: не муж распоряжается собой – но жена им распоряжается, но жена собой также не распоряжается – ею распоряжается муж. Как же тут разобраться? Один другим не распоряжается, кто же тогда кем распоряжается. Распоряжается Бог, то есть все по воле Божией. Нужен критерий. Должен быть критерий – воля Божия, закон Божий, заповеди Божии; святые отцы – это тоже критерий. Как один батюшка сказал: «Сейчас не стоит пробл­ема – не хорошо это или плохо, а – хочется или не хочется». Все требует труда. Это то, что является камнем преткновения: требуется трудиться над собой, как-то себя изменять.

Это является, пожалуй, самой главной причиной, когда люди говорят: «А зачем ходить в храм?» и «Лучше ничего не делать и жить, как жил».

В церковь все-таки нужно начинать ходить, даже если ты этого никогда не делал, – может, когда-нибудь и «зачерпнешь» благодати.

В частности, мой отец, после того как его немного занесло в сторону после революции, перестал, как все, ходить в церковь. Он был из интеллигентной семьи, корни были по матери старообрядческие, она была, урожденная Мария Арсеньевна Морозова, а дед – Арсений Иванович Морозов, но он сам был не очень церковный. И как-то Великим постом мать попросила его сходить в церковь причаститься. Она сказала: «Причастись – я тебе в ноги поклонюсь». Отец сказал: «Хорошо, мама», — он был воспитан в почитании родителей. И пошел в храм. Жил он на Арбате, там, в храме Николы в Плотниках, служил священник отец Владимир Воробьев, сейчас его внук – ректор Свято-Тихоновского богословского университета. Отец встал к нему в очередь на исповедь. Исповедь была вечером, батюшка сидел. Отец был высокого роста, ему пришлось встать на колени. Отец Владимир спрашивает: «Что скажете молодой человек?» – Это, кстати, по поводу того, как исповедоваться и какие грехи называть. – «Мне нечего сказать». – «А зачем вы сюда пришли?» – «Мама попросила». – «О, как хорошо, что ты маму послушался», сказал отец Владимир и больше ничего не стал спрашивать, накрыл епитрахилью и стал читать молитву. И тут, видимо, благодать Божия коснулась сердца и как отец потом рассказывал: «Я зарыдал. Как из крана вода льется – так у меня полились слезы. Когда я шел в храм, то смотрел на девушек, молодой был, а оттуда – ни на кого не смотрел, никого не видел, вышел совершенно другим человеком».

Это пример того, как человек, ничего не понимая, пришел на исповедь и как она изменила его, хотя он не осознал, что произошло, и только через много лет стал священником, уже пройдя тюрьмы и войну. Поэтому есть примеры в жизни, когда люди и не проводя «переписи грехов», не перечисляя их, не копаясь в мелочах, просто почувствовали благодать Божию – и это все изменило в них. Изыди от мене, яко муж грешен есмь, Господи (Лк. 5,8) – и в трепете припасть к ногам Господа. Когда благодать Божия касается человека – человек остро чувствует свою греховность.

Да поможет нам Господь. Аминь.

Батюшка, ты не можешь представить, как я сегодня завидовал отцу Леонтию. Я размышлял над тем, как его встретили «лицом к лицу» как своего ангельские силы, над тем, какой славы он теперь сподобился, и поэтому сегодня вместо печали я испытываю радость, для меня сегодняшняя панихида настоящий праздник.

На сайте добавлен раздел: "Нужна помощь!". В этом разделе будет публиковаться информация о необходимой помощи людям попавшим в трудную ситуацию.