Молитва матери монолог

Молитва матери монолог

Христианские сценки на разные темы

На сцену выходит человек и начинает говорить. Голос совести только слышно, кто-то должен читать эти слова в микрофон.

Наверное, давно уж прокляла.

Хотел заехать все. Да время не хватает.

Сам понимаешь, то работа. То дела.

Твои дела не трудно угадать!

Я расскажу, но только сердцем слушай

Про то, как “позабыла” тебя мать.

Когда сбежал ты, мать твоя от горя

Вся поседела – ведь тобой жила!

И каждый день в любую непогоду

Шла на распутье и тебя ждала.

И простирая свои руки к Богу,

Молясь во имя пролитой крови,

Она стояла, влитая в дорогу

Столпом надежды, веры и любви.

Ну, а когда стоять была не в силах,

Когда она в постель совсем слегла, –

Кровать к окну подвинуть попросила,

Смотрела на дорогу и ждала.

С души сорвали равнодушье враз

Он задрожал и прошептал пугливо:

В ее бреду услышал я слова:

“Сыночек. Милый, ты пришел? Я знала!”

А ты работа, говоришь, дела.

Одним желаньем, жгущим, как огнем:

Увидеть мать, не опоздать, успеть бы

Упасть пред ней, раскаяться во всем!

В висках стучало молота сильней.

Хотел не думать. Но напрасно, – снова

Он слышал лишь одно

Его трясло, и что-то жгло в груди.

Он в ночь шагнул дрожащей, страшной тенью

От пламени, горевшего внутри.

Знакомая дорога и деревья,

И только незнакомый сердца стук (фонограмма сердца)

Вот кладбище, за кладбищем – деревня,

Могилы… И отца он вспомнил вдруг.

И в тишине зашелестев листвой (фонограмма шелеста листьев)

Его к отца могиле потянули

Заросшей и заброшенной тропой.

Он шел, до боли напрягая зренье.

ЧЕЛОВЕК: Значит, здесь.

Обжег щеку холодный, мокрый крест.

Ты прав! Ты жив, я слышу шепот губ.

Стоишь ты предо мной, твоя улыбка.

А я – зловонный, сгнивший, мерзкий труп.

Но я заботой и любовью к маме

Сотру все прошлое, клянусь тебе!

И ты, мой папа, будешь в сердце с нами.

А если… Если мать уже в земле?!

Он оглянулся. Тьма. Ни зги кругом,

И вдруг, луна. Окрестность осветилась,

И он увидел рядом свежий холм.

Как он со стоном на могилу пал,

И мамин холмик обнимал, рыдая,

И землю по-сыновьи целовал.

Не надо, не молчи, открой уста!

Давай молиться вместе, дорогая,

Встань, мама, слышишь, умоляю, встань!

Кругом – ни звука, словно мир уснул.

За прожитые годы Ты прости!

Прости за то, что я забыл дорогу

К родному сердцу и его любви.

Я благодарен тем молитвам, что мать моя несла к Тебе.

И благодарен я, что вечер этот стал переломным и в моей судьбе.

Блог Евгения Попова — Мои путевые записки из жизни

Молитва матери (исповедь грешника)

Такое стихотворение врядли кого-то сможет оставить равнодушным.

автор — Николай Шалатовский

Друзья! Заранее прошу прощенья, —

Быть может, и не время вспоминать,

А я вот вспомнил, вспомнил всё мгновенно:

Деревню нашу, дом, отца и мать.

Отец и мать мне часто говорили:

«Сыночек, милый, к Богу обратись!»

И ежедневно обо мне молились.

Но я любил совсем другую жизнь, —

Вино, друзья и сотни развлечений

Мне ослепили сердце и глаза.

И, ослепленный, с диким наслажденьем

Смотрел я в рюмку, а не в небеса.

Молитвы для меня страшнее яда были,

О Боге я и слышать не хотел.

Летели дни… Я жил в грязи и пыли…

И думал я, что это мой удел.

Мне не забыть, наверное, навеки

Тот страшный день, — отец мой умирал…

Из материнских глаз слез вытекали реки,

А я стоял хмельной и хохотал:

«Ну, где же Бог твой? Что ж Он не спасает?

Он — Исцелитель, — что ж ты не встаешь?!

Без Бога люди также умирают, —

И ты, отец, как все в земле сгниешь.»

Он улыбнулся и сказал сердечно:

«Я жив еще, а ты, сынок, мертвец,

Но знай, что мертвым ты не будешь вечно,

И вскоре воскресит тебя Творец!»

Отца похоронили… Мать молилась,

Втройне молилась о душе моей.

Потоки слёз, что за меня пролились

Я буду помнить до скончанья дней.

Ну, а тогда я думал по-другому…

Была противней мать мне с каждым днем.

И вот, однажды я ушел из дома

Глубокой ночью, словно вор, тайком.

Тогда кричал я: «Вот она — свобода!

Теперь я волен в мыслях и делах.»

…Не знал тогда я то, что жизнь — болото:

Ступил на кочку — и увяз в грехах.

И жизнь меня, как щепку, закружила

В водовороте суеты и зла.

Вначале хорошо кружиться было,

Но вскоре закружилась голова.

И вскоре стал ужасной, страшной мукой

Мне каждый круг и каждый оборот.

Я волю напрягал, ум и — до боли — руки,

Но жизнь — водоворот, водоворот…

«Друзья» — какое лживое, обманчивое слово! —

В водовороте самый первый круг.

О, если б жизнь моя могла начаться снова —

Со мною б был Единственный и лучший Друг!

Круг развлечений, в золото одетый,

Меня своим сияньем ослепил.

Я был слепцом, не видел рядом Света,

И в страшном мраке по теченью плыл.

Вино — источник зла и тысячи лишений…

Приятный круг — о, скольких он сгубил!

Но есть источник жизни и спасенья —

Не пил я из его, я из бутылки пил.

Но, кто же мог спасти меня от смерти,

От тех кругов, влекущих так на дно?

Не человек, не человек, поверьте!

Ответьте, кто же? Ну, ответьте, кто?!

Метался я, не находя ответа.

И вот, однажды летом, в сильный дождь,

На улице я друга детства встретил.

Увидев земляка, почувствовал я дрожь.

Предстал передо мною милый образ:

Глаза печальные и мокрые всегда.

Забилось сердце, задрожал мой голос,

А вырвались бездушные слова:

«Ну, как там мать, меня хоть вспоминает?

Наверное, давно уж прокляла?

Хотел заехать все, да время не хватает, —

Сам понимаешь, то работа, то дела.»

«Дела, работа… Помолчал бы лучше —

Твои дела нетрудно угадать!

Я расскажу, но только сердцем слушай

Про то, как «позабыла» тебя мать.

Когда сбежал ты, мать твоя от горя

Вся поседела — ведь тобой жила!

И каждый день, в любую непогоду,

Шла на распутье и тебя ждала.

И руки простирая свои к Богу,

Молясь во имя пролитой Крови,

Она стояла, влитая в дорогу,

Столпом надежды, веры и любви.

Ну, а когда стоять была не в силах,

Когда она в постель совсем слегла, —

Кровать к окну подвинуть попросила,

Смотрела на дорогу и ждала…»

Его слова стремительным порывом

С души сорвали равнодушье враз.

Я задрожал и прошептал пугливо:

«Скажи, что с ней? Она жива сейчас?»

В бреду я слышал страшные слова:

— Сыночек милый, ты пришел? Я знала…

А ты, работа, говоришь, дела. »

Я побежал, подстегнутый, как плетью,

Одним желаньем, жгущим, как огнем:

Увидеть мать, не опоздать, успеть бы

Упасть пред ней, раскаяться во всем!

Вокзал и поезд… И одно лишь слово

В висках стучало молота сильней.

Хотел не думать, но напрасно, — снова

Я слышал лишь одно: «Скорей, скорей!»

Вот поезд встал. Я вышел. От волненья

Меня трясло и что-то жгло в груди.

Я в ночь шагнул дрожащей, страшной тенью

От пламени, горевшего внутри.

…Знакомая дорога и деревья,

И только незнакомый сердца стук…

Вот кладбище, за кладбищем — деревня.

Могилы… И отца я вспомнил вдруг.

И ноги как-то сами повернули…

И в тишине, зашелестев листвой,

Меня к его могиле потянули

Заросшей и заброшенной тропой.

Я шел, до боли напрягая зренье:

Знакомая березка — значит, здесь…

Впервые в жизни встал я на колени,

Прижав к щеке холодный, мокрый крест:

«Отец, прости безумную ошибку!

Ты прав! — ты жив — я слышу шепот губ.

Стоишь ты предо мной, твоя улыбка…

А я — зловонный, сгнивший, мерзкий труп.

Но я заботой и любовью к маме

Сотру все прошлое, клянусь тебе!

И ты, мой папа, будешь в сердце с нами…

А если. Если мать уже в земле?!»

И сердце снова бешено забилось.

Я огляделся… Тьма, ни зги кругом

И, вдруг — луна… Окрестность осветилась,

И я увидел рядом свежий холм.

Да, лишь луна и звезды только знают,

Как я со стоном на могилу пал

И мамин холмик обнимал, рыдая,

И землю по-сыновьи целовал:

«Ты слышишь, мамочка? Прости, родная!

Не надо, не молчи, открой уста!

Давай молиться вместе, дорогая, —

Встань, мама, слышишь, умоляю — встань!»

Но холм молчал, дыша могильным тленьем.

Кругом — ни звука, словно мир уснул.

И, вдруг, я понял, Кто мне даст прощенье, —

И с воплем к небу руки протянул.

И эта ночь последней стала ночью

В моей безбожной жизненной ночи, —

Она открыла мне слепые очи,

Она мне влила в сердце Божий мир.

С тех пор живу я с Господом Иисусом, —

Моя в Нем радость, счастье, чистота!

И никому теперь сказать не побоюсь я,

Что я не мыслю жизни без Христа.

Когда я вижу пред собой картину:

Заплаканную, сгорбленную мать,

А рядом — гордого, напыщенного сына,

От всей души мне хочется сказать:

«Вы, матери, имеющие сына,

Прострите ваши руки к небесам —

И верьте, что молитвы ваши сильны

Творить и после смерти чудеса.

Вы сыновья, забывшие о Боге,

Взгляните на молящуюся мать

И встаньте рядом, чтоб в своей дороге

Вам эти слезы не пришлось пожать!»

Прочтите также:

Дата записи: Четверг, 28 апреля 2011 в 15:36 , размещено в рубрике Новости, Полезное. Вы можете подписаться на RSS 2.0 фид комментариев.

Оставить комментарий или два

Рубрики

Свежие записи

Здесь мы заказываем Авиабилеты и Отели со скидкой:

Облачко тэгов

Ссылки

Запрещено частичное или полное воспроизведение материалов сайта без согласования с владельцами

Молитва матери монолог

Ваші побажання та ваші поезії надсилайте на адресу

Це стара вірсія сайту. Через деякий час вона не працюватиме.

Прости, Господь, что думал много,

Когда решенье принимал.

Стоял, несчастный, у порога,

Хотя войти Ты в счастье звал.

Прости, Господь, что много мыслил,

Стараясь стать от книг мудрей.

Как ни мечтай о лучшей жизни,

Нужны шаги навстречу ей.

Шаги без пафосного шума

И без фанфар в простой судьбе.

Прости, Господь, что долго думал,

Боясь довериться Тебе.

Научи нас, Христос, научи

В обстоятельствах разных молиться:

И когда засмеют палачи,

И когда долгой ночью не спится.

И когда пожелает душа

Для молитвы на гору подняться,

Научи нас молитвой дышать,

Чтобы в образ святой изменяться.

Научи нас молиться о тех,

Кто споткнулся в часы испытаний.

А когда наступает успех,

Дай в мольбе встретит этот экзамен.

Научи нас молитве живой,

Сохраняя покой средь волнений.

Только тот человек волевой,

Кто в молитве всегда откровенен.

Когда прихожу я к Тебе с печалями,

О Господи Боже, и жду ответа,

Мне дорого даже Твое молчание…

И пусть сегодня не видно света —

Я буду ждать. Буду жить надеждою.

Ответ обязательно будет — знаю.

Слова придут, по-отцовски нежные.

Я рук в молитве не опускаю.

Гоню сомненья и верой твердою

Стою на вечных обетованьях.

Но я за рукав не дергаю.

Господь, не хочу терять упованья.

Не назову тишину — случайною.

Роптать не стану.

Не спрячусь в нишу.

Мне дорого даже Твое молчание.

Не впаду в отчаянье.

И голос Твой, Иисус, — услышу.

И почти не слышно слов.

Но молитва — прямо в небо,

Выше белых облаков.

Выше звездного сиянья,

Рассекая Млечный Путь.

И от глаз людских сокрыта

Тайная молитвы суть.

Пусть никто-никто не слышал

Тихий голос — крик души.

Бог — услышит. Бог — поможет.

Бог — ответить поспешит.

Звезды, звезды, расступитесь,

Вот, небесный херувим,

Из небесных коридоров,

По ступеням золотым,

Понесет на землю слово,

На молитву даст ответ,

И прольется в чью-то душу

Луч надежды, Божий свет.

Вверх — молитвы, вниз — ответы.

Вниз — от Господа любовь.

И над грешною землею

Шелест крыльев слышен вновь.

Кто-то Господу молился,

Взор на небо поднимал,

Кто-то плакал, кто-то верил

И ответ от Бога ждал.

И касается крылами

Ангел плачущей души.

Бог — всё знает. Бог — услышал.

Бог — ответить поспешил.

Бог внимал словам молитвы

На небесной высоте.

И тогда над чьим-то домом

Вестник Божий прилетел.

Приди ко мне! С благословеньем

В плаще из ливня появись.

Душевных черт преображеньем,

Как вспышкой молнии, коснись.

Пои иссохшее водою

Из горних кладезей. Сияй

Полярной яркою звездою,

В чертоги света направляй.

Яви отраду единенья

С Тобой. Открой мне небосинь,

Дай счастье крыльев обретенья

И здесь, и в вечности. Аминь.

Мы разные с Тобой, как небо и земля,

Но только оттого Ты мне еще дороже,

Лазурный мой Христос — любовь и жизнь моя —

Подножьем ног Твоих быть счастье для меня,

Не отторгай меня, помилуй, Агнец Божий!

Светись, Небесный Сын, Своей голубизной.

В зеркальной высоте увидеть помоги мне,

Что я всего лишь прах, ничто перед Тобой.

Ведь даже грешница в сравнении со мной

У ног Твоих была святой Марией, —

Она богатство все из сердца излила,

Потоком жарких слез стопы Твои омыла;

А я клочок души под крест Твой отвела;

Слова, одни слова — вот все мои дела,

И ни одной слезы я уронить не в силах…

Но Ты Христос — не я: с терпеньем день за днем

На мерзости и зло любовью отвечаешь.

Склонив передо мной величие Свое,

Ты сердце, от греха иссохшее, мое

Дождем благословений покрываешь.

Твой вечно светлый свод — отрада для меня,

И я, мой Царь и Бог, одну мольбу имею:

Дай до скончанья дней благодарить Тебя

За то, что я — безвидная земля —

Вдруг сделалась избранницей Твоею!

Могут мольбой быть слезной,

Или холодным указом:

Требованием с угрозой.

И отвечают просящему

Разные люди по-разному:

Криком, улыбкой, молчанием,

Взглядом, душою, разумом.

Мы друг от друга зависимы,

Хоть и свободны вроде бы.

Вся наша жизнь пронизана

Самыми разными просьбами,

Но на большие две группы

Целятся все же они:

Первая — «Дай, пожалуйста!»,

Вторая — «Прошу, возьми!»

Я прихожу к Дающему,

Жизнь свою предлагаю.

Склоняюсь я перед Любящим

И Щедрою умоляю:

«Возьми мою жизнь и сердце,

И разум, и волю возьми.

А мне дай любви и счастья –

Делиться ими с людьми!»

Забудь, пожалуйста, нелепые ошибки,

Прости меня. Хотелось, как всегда.

Но кислые улыбки уже готовы…

Себя совсем, совсем не понимаю.

Ценю, ищу, живу — и вновь… теряю.

Боюсь на самом деле потерять.

Весома благодать. Она, как золото.

Нет-нет, еще дороже!

Будь милосердней, будь добрей и строже,

Но только будь, пожалуйста, со мной.

Мне больно расставаться, пусть на время.

(Такое необузданное племя!)

Прости меня, пожалуйста, СОБОЙ.

Нет силы быть собой,

Бороться безуспешно и нечестно…

Я обращусь к Тебе с единственной мольбой —

Дай выход мне из этой плоти грешной!

Нет силы прозябать.

А я себя стыжусь, и всё как прежде.

В блюстители законов не гожусь

И остаюсь в безветренной надежде.

Закон мне — цепи,

Крепость и скамья,

Я сам себе — безжалостный судья…

И всё, что есть — надежда,

Великая надежда на Тебя.

И если хочешь, дай

Найти Тебя не просто, как виденье.

Ведь ожиданье — это же сомненье,

И в ржавчину зазубренная сталь.

Закон во мне до кончиков ногтей,

Но благодать — она его сильней!

И кто ещё нуждался так в победе?

Ты дал увидеть, — я теперь в ответе,

За совесть и мученье перед ней.

Здесь каждый день наполнен испытаньем,

Я к небесам молитвой, как дыханьем,

Ежеминутно сердцем возношусь!

Я все могу с Тобой лишь одолеть –

Душа любить и жертвовать готова.

Благодарю Тебя: по Божью Слову –

Ты был готов за грех мой умереть!

О! Если б Ты не захотел страдать,

От счастья никогда б не стала петь я.

Живым потоком сквозь тысячелетья

Ко мне течет свободы благодать!

Свобода – Ты простил мои грехи!

Свобода – надо мной не властно тленье!

Какое счастье – написать стихи

Тому, Кто подарил мне воскресенье.

Ты с Небом примирил меня, Иисус.

Вот почему земное затихает,

Когда к Тебе молитвой, как дыханьем,

Я в небо своим сердцем возношусь!

Кому нужны мои печали?

Тебе, Создатель Мой, Господь!

Кто видит боль и замечает,

Как истомились дух и плоть?

Кто сил даёт к преодоленью

И чудом собственной души,

Даёт мне в слабости терпенье

И жажду веровать и жить?

Иисус Мой, чудный Искупитель,

Спаситель Мой и верный Друг,

Я чашу горечи испить с Ним

Смогу и выжить на ветру.

Забыть былое, не томиться

Тем, что так много в мире зла

И с предающими проститься,

И у небес просить тепла.

Всё с ним окажется по силам!

Душа окрепнет от потерь!

Я быть со мной Его просила,

Чтобы всё вынести теперь.

Прошу, Господь, дай нищему богатство,

богатому дай мудрость, чтобы мог

имуществом и жизнью наслаждаться

отпущенный под небесами срок.

Калеке дай изведать исцеленье,

здоровому — веселье и покой,

чтоб всех минули слёзы и смятенье

и жизнь текла неспешною рекой.

Пустыне дай воды живой источник,

дай высохнуть болотистой земле.

Дай каждому, чего он сильно хочет.

Дай всем всего и только веру мне.

Всю ночь были руки скрещены,

Уста шевелились беззвучно,

Небо рвали молнии-трещины:

«Пусть будет все благополучно!»

Ветер взбил ей седые волосы,

Черной птицей платок сорвался.

Лил маяк световые полосы,

Хрипло колокол надрывался…

«Неужели погибли смелые,

Потеряв среди волн дорогу?» —

Свои руки окоченелые

Мать вздымает в молитве к Богу.

До рассвета стоит, как статуя.

Ветер стих, укротилось море.

Кто-то руки свои подкладывал

Под ее материнское горе.

Сыновья свои снасти полные

Волокли по песку и пене.

И, взглянув на нее и волны,

Преклонили молча колени.

За колючей проволкой грехов

Узница земли — душа живая…

Кто её избавит от оков?

Выпустит из грязного сарая?

Ведь только Ты Один,

Ты один Великий и Предвечный,

В милости Своей неисследим…

Как я жду! Как жажду этой встречи!

Связанный коварным сатаной,

Предан самым неизменным желаньям,

Как же я склонюсь перед Тобой?!

Что же я представлю в оправданье?

Распутай эту сеть…

Ведь душа же не самоубийца!

Мне без крыльев веры не взлететь.

Без Крови Голгофы не омыться.

Оправданий нет перед Тобой!

Только если чудом…

Это чудо — Божия любовь.

Ею лишь одной оправдан буду.

Врага прогонит от порога

И сохранит тебя в боях

Горящий жертвенник пред Богом —

Молитва кроткая твоя.

Не угаси огня святого

Холодным ветром суеты!

Зажечь его так трудно снова!

А без огня не сможешь ты…

Кто сохранит тебя в дорогах,

Пошлет дожди твоим полям?

Горящий жертвенник пред Богом —

Молитва верная твоя.

Но знает враг, что в страшной битве

Не одержать ему побед,

Пока горит огонь молитвы,

Зажжен на жертвеннике свет.

Враг бросит все свои каменья,

И зло, и ложь, и суету,

Лишь только б не склонял колени,

Лишь только б не взывал к Христу!

Зло подойдет искусно, скрытно,

Наденет маски, станет звать…

Горящий жертвенник молитвы

Его поможет распознать.

Даст утешение в тревогах

И приведет к счастливым дням

Горящий жертвенник пред Богом.

Не угаси его огня!

Дорастите, стихи, до молитвы,

Чтобы строки и слезы мои

Стали связью небес и земли,

А не вязью словес для элиты.

Чтоб ответил мне свыше Отец

И внимал я, раскрывши объятья,

И обрел я себя, наконец,

Причащенный Его благодати.

К водам тихим меня проведи,

Чтоб остался весь шум позади —

Шум души с какофонией века,

Чтоб в тиши, трепеща и любя,

Наконец, я расслышал Тебя

В легком веянье тихого ветра.

Молитва свежит путь спасения

Молитва — сила единенья

И мир духовной красоты.

Она — небесная роса

Она нужна нам как дыханье

В ней все прощенье, все страданье

В ней взгляд земли на небеса.

Она незримый разговор души

С Создателем вселенной

И голос веры неизменно

Зовущий к Богу с давних пор.

Молитва веры — благодать

Она исполнит все желанья

Она излечит все страданья

Она одна все может дать.

Все сердца огненные муки

Все небрежные разлуки

Все принеси, мой друг к Христу.

Христос — любовь Он исцелит

Сердечные раны Он врачует

Он мир душе твоей дарует

Он все поймет, Он все простит.

Не унывай, не хлопочи

Проникшись верой проведенья

И все заботы и сомненья

В молитве Богу поручи!

С таким доверием, как дети,

Ты помоги мне принимать

Всё, чем Ты путь мой здесь отметил.

Без «почему» и без «зачем»,

Не прекословя и не споря,

Как я дышу, и пью, и ем,

Так дай мне принимать и горе.

В надежде, что когда-нибудь

Откроешь всё, что скрыто тайной,

И что пройдённый мною путь

Мне ранил ноги не случайно.

Что каждый миг и каждый шаг,

Прискорбный стон или улыбка

В моих путях, в Твоих руках —

Большая цель, а не ошибка.

Что каждый камень на пути,

И каждый шип, и каждый узел

Мне помогал к Тебе дойти,

Не расширял мой путь, а узил.

Что каждой новою бедой

Ты пробуждал от сонной лени.

Когда сажал на «хлеб с водой»

Иль ставил в «угол на колени».

Что нужды все мои подряд

Ты восполнял с большим стараньем.

Не Ты ж ведь в том был виноват,

Что я нуждалась в наказаньи.

Позволь мне жить и умирать

На сей земле, под небом этим

С такой любовью, как и мать,

С таким доверием, как дети.

Иль длинный перечень затейливых прошений.

Иль в храме губ беззвучное движенье,

Или умелое склоненье слова «Бог».

Она души безмолвная тоска

И к ближнему любовь без принужденья,

И жажда, хоть на миг, с Творцом соединенья,

Протянутая ввысь просящая рука.

И просто зов во тьме потерянной души,

Без лишних слов, без мысли выраженья,

Глубокое до слез благоговенье

В присутствии Творца в ночи, в тиши.

И песни задушевный грустный звук,

Или из строф души стихотворенье,

И сильное желанье заверенье

Любви Отца принять из Божьих рук.

Желанье красоты и вечного добра

И видеть их во всем стремленье и уменье,

Безропотное тихое смиренье

С утра до вечера и с ночи до утра.

Часть естества, что в нас вдохнул Сам Бог,

Вся тянется к Нему и ищет с Ним общенья,

И совершает дивные моленья,

Каких придумать человек не мог.

Быть может, и не время вспоминать,

А я вот вспомнил, вспомнил всё мгновенно:

Деревню нашу, дом, отца и мать.

Отец и мать мне часто говорили:

«Сыночек милый к Богу обратись!»

И ежедневно обо мне молились.

Но я любил совсем другую жизнь, —

Вино, друзья и сотни развлечений

Мне ослепили сердце и глаза.

И, ослепленный, с диким наслажденьем

Смотрел я в рюмку, а не в небеса.

Молитвы для меня страшнее яда были,

О Боге я и слышать не хотел.

Летели дни. Я жил в грязи и пыли.

И думал я, что это мой удел.

Мне не забыть, наверное, навеки

Тот страшный день, — отец мой умирал.

Из материнских глаз слез вытекали реки,

А я стоял хмельной и хохотал:

«Ну, где же Бог твой? Что ж Он не спасает?

Он — Исцелитель, — что ж ты не встаешь?!

Без Бога люди также умирают, —

И ты, отец, как все в земле сгниешь».

Он улыбнулся и сказал сердечно:

«Я жив еще, а ты, сынок, мертвец,

Но знай, что мертвым ты не будешь вечно,

И вскоре воскресит тебя Творец!»

Отца похоронили. Мать молилась,

Втройне молилась о душе моей.

Потоки слёз, что за меня пролились

Я буду помнить до скончанья дней.

Ну, а тогда я думал по-другому.

Была противней мать мне с каждым днем.

И вот, однажды я ушел из дома

Глубокой ночью, словно вор, тайком.

Тогда кричал я: «Вот она — свобода!

Теперь я волен в мыслях и делах».

. Не знал тогда я то, что жизнь — болото:

Ступил на кочку — и увяз в грехах.

И жизнь меня, как щепку, закружила

В водовороте суеты и зла.

Вначале хорошо кружиться было,

Но вскоре закружилась голова.

И вскоре стал ужасной, страшной мукой

Мне каждый круг и каждый оборот.

Я волю напрягал, ум и — до боли — руки,

Но жизнь — водоворот, водоворот.

«Друзья» — какое лживое, обманчивое слово! —

В водовороте самый первый круг.

О, если б жизнь моя могла начаться снова —

Со мною б был Единственный и самый лучший Друг!

Круг развлечений, в золото одетый,

Меня своим сияньем ослепил.

Я был слепцом, не видел рядом Света,

И в страшном мраке по теченью плыл.

Вино — источник зла и тысячи лишений.

Приятный круг — о, скольких он сгубил!

Но есть источник жизни и спасенья —

Не пил я из его, я из бутылки пил.

Но, кто же мог спасти меня от смерти,

От тех кругов, влекущих так на дно?

Не человек, не человек, поверьте!

Ответьте, кто же? Ну, ответьте, кто?!

Метался я, не находя ответа.

И вот, однажды летом, в сильный дождь,

На улице я друга детства встретил.

Увидев земляка, почувствовал я дрожь.

Предстал передо мною милый образ:

Глаза печальные и мокрые всегда.

Забилось сердце, задрожал мой голос,

И вырвались бездушные слова:

«Ну, как там мать, меня хоть вспоминает?

Наверное, давно уж прокляла?

Хотел заехать все, да время не хватает, —

Сам понимаешь, то работа, то дела».

«Дела, работа. Помолчал бы лучше —

Твои дела нетрудно угадать!

Я расскажу, но только сердцем слушай

Про то, как «позабыла» тебя мать.

Когда сбежал ты, мать твоя от горя

Вся поседела — ведь тобой жила!

И каждый день, в любую непогоду,

Шла на распутье и тебя ждала.

И руки простирая свои к Богу,

Молясь во имя пролитой Крови,

Она стояла, влитая в дорогу,

Столпом надежды, веры и любви.

Ну, а когда стоять была не в силах,

Когда она в постель совсем слегла, —

Кровать к окну подвинуть попросила,

Смотрела на дорогу и ждала. »

Его слова стремительным порывом

С души сорвали равнодушье враз.

Я задрожал и прошептал пугливо:

«Скажи, что с ней? Она жива сейчас?»

«Сейчас — не знаю. Уезжал — дышала.

В бреду я слышал страшные слова:

— Сыночек милый, ты пришел? Я знала.

А ты, работа, говоришь, дела. »

Я побежал, подстегнутый, как плетью,

Одним желаньем, жгущим, как огнем:

Увидеть мать, не опоздать, успеть бы

Упасть пред ней, раскаяться во всем!

Вокзал и поезд. И одно лишь слово

В висках стучало молота сильней.

Хотел не думать, но напрасно, — снова

Я слышал лишь одно: «Скорей, скорей!»

Вот поезд встал. Я вышел. От волненья

Меня трясло и что-то жгло в груди.

Я в ночь шагнул дрожащей, страшной тенью

От пламени, горевшего внутри.

. Знакомая дорога и деревья,

И только незнакомый сердца стук.

Вот кладбище, за кладбищем — деревня.

Могилы. И отца я вспомнил вдруг.

И ноги как-то сами повернули.

И в тишине, зашелестев листвой,

Меня к его могиле потянули

Заросшей и заброшенной тропой.

Я шел, до боли напрягая зренье:

Знакомая березка — значит, здесь.

Впервые в жизни встал я на колени,

Прижав к щеке холодный, мокрый крест:

«Отец, прости безумную ошибку!

Ты прав! — ты жив — я слышу шепот губ.

Стоишь ты предо мной, твоя улыбка.

А я — зловонный, сгнивший, мерзкий труп.

Но я заботой и любовью к маме

Сотру все прошлое, клянусь тебе!

И ты, мой папа, будешь в сердце с нами.

А если. Если мать уже в земле?!»

И сердце снова бешено забилось.

Я огляделся. Тьма, ни зги кругом

И, вдруг — луна. Окрестность осветилась,

И я увидел рядом свежий холм.

Да, лишь луна и звезды только знают,

Как я со стоном на могилу пал

И мамин холмик обнимал, рыдая,

И землю по сыновьи целовал:

«Ты слышишь, мамочка? Прости, родная!

Не надо, не молчи, открой уста!

Давай молиться вместе, дорогая, —

Встань, мама, слышишь, умоляю — встань!»

Но холм молчал, дыша могильным тленьем.

Кругом — ни звука, словно мир уснул.

И, вдруг, я понял, Кто мне даст прощенье, —