Молитва иже херувиме

Молитва "Иже Херувимы"

Иже херувимы тайно образующе и Животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение. Яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа.

Мы, таинственно изображающие Херувимов и поющие Животворящей Троице трисвятую песнь, оставим теперь всю житейскую заботу, чтобы принять Царя всего мира, невидимо сопровождаемого воинством Ангельских чинов. Аллилуиа.

Митрополит Антоний (Храповицкий): “. “иже Херувимы” – это есть беседа между стоящими во храме: они говорят друг другу “отложим всякое житейское попечение, потому что мы сейчас тайно образуем херувимов”. “Дориносима” – обычно под этим понимают ношения повелителя на щите, но этого мало сказать: здесь надо иметь в виду еще и то, что впереди и сзади и по бокам от него рядами идут преданные ему люди. И вот мы, тайно образуя херувимов, входим в их сонм, окружающий Господа.

Понимающие службу Божию в это время читают 50-тый псалом и покаянием подготовляют себя к торжественному и радостному шествию.

Для участия в нем должно быть радостное настроение благодарности, что мы дожили до такого торжественного момента. Священник читает благодарственную молитву и затем читает молитву за всех, особо чтимых и любимых, а мы, освободившись от житейских попечений, несовместных с чувством восторженного благодарения, также вспоминаем с любовью наших близких и особо любимых, молитвенно соединяясь с ними в сем торжественном шествии в сонме Херувимов.

После столь высоких мыслей и все святых с любовью помянувши, мы снова молимся: “Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатью”. “

Мужской хор Санкт-Петербургского Подворья монастыря Оптина Пустынь

Текст песни Хор храма Всех святых – Иже Херувимы

0 чел. считают текст песни верным

0 чел. считают текст песни неверным

* вторая часть: Яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.[2]

# ↑ Перевод: …чтобы нам принять Царя всех [разумных существ], невидимо сопровождаемого, словно телохранителями, воинствами Ангелов. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

* Second part: Yako King of all podymem , angels invisibly dorinosima Chinmoy . Alleluia , alleluia , alleluia . [2]

# ↑ Translation: . that we take the King of all [ sentient beings ] , followed by the invisible , like bodyguards , armies of angels . Alleluia , alleluia , alleluia .

Молитва иже херувиме

Основные молитвы. Литургия. Херувимская песня

Литургия: Херувимская песня

Иже херувимы тайно образующе и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение. Яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа

Мы, таинственно изображая Херувимов и воспевая трисвятую песнь Троице, дающей жизнь, оставим теперь заботу о всем житейском, чтобы нам прославить Царя всех, Которого невидимо ангельские чины торжественно прославляют. Аллилуиа

Херувимская песнь напоминает верующим, чтобы они теперь оставили всякую мысль о житейском, представляя себе, что они, подобно Херувимам, находятся близ Бога, на небе, и как бы вместе с ними поют Ему трисвятую песнь — хвалу Богу. Пред Херувимской песнью открываются царские врата и диакон совершает каждение, а священник в тайной молитве просит Господа очистить его душу и сердце от совести лукавой и силою Св. Духа удостоить его принести Богу приготовленные Дары; затем священник с диаконом вполголоса трижды произносят херувимскую песнь, и оба отходят к жертвеннику для перенесения честных Даров с жертвенника на престол. Диакон, имея на левом плече “воздух” (большой покров), несет на голове дискос, а священник в руках святую чашу. Выйдя из алтаря северными дверями (пение Херувимской песни в это время прерывается на словах “отложим попечение”), они останавливаются на амвоне и, обратившись лицом к верующим, молятся за Святейшего Патриарха, за правящего архиеререя, митрополитов, архиепископов, епископов, за священство, монашество, за создателей храма, за присутствующих православных христиан, и возвращаются чрез царские врата в алтарь; честные Дары поставляются на престол на развернутом антиминсе и покрываются “воздухом”, после чего царские врата затворяются и закрываются завесой; певчие же тем временем заканчивают Херувимскую песнь. Перенесение Даров с жертвенника на престол называется великим входом и знаменует собой торжественное шествие Иисуса Христа на вольные страдания и крестную смерть. Верующие в это время должны стоять с наклоненною головою и молить Господа помянуть их и всех близких к ним во Царствии Его; при словах же священника “Вас и всех православных христиан да помянет Господь Бог…” нужно вполголоса сказать: “и священство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда, ныне и присно, и во веки веков”.

Подробно о молитве

Поделиться

Добавить комментарий Отменить ответ

Подпишитесь на нашу рассылку

Актуальная информация

При копировании материалов с сайта гиперссылка обязательна.

© 2017 Православная церковь в Гамбурге.

Херувимская песнь

Херуви́мская песнь – песнь, которая поется на Литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого (кроме дней великого Четвертка и Великой Субботы) во время совершения Великого входа. Составлена и введена в употребление в VI в. в Византии.

«И́же Херуви́мы та́йно образу́юще, и животворя́щей Тро́ице трисвяту́ю пе́снь припева́юще, вся́кое ны́не жите́йское отложи́м попече́ние.

Я́ко да Царя́ всех поды́мем, А́нгельскими неви́димо дориноси́ма чи́нми. Аллилу́иа».

Диакон Андрей Глущенко:

Кроме того, как ни крути, а в нынешнем переводе Херувимской для правильного понимания просто необходимо сделать еще одно изменение. Вместо славянского «подъимем» поставить славянское же «приимем». Иначе, кроме всего прочего, будет еще и сохраняться нежелательная ассоциация с совершенно неверным толкованием о «ношении на копьях». Hypodechomai, напомним, означает именно «принимать», особенно «принимать у себя гостя», или «принимать в себя». Это – прямое указание на Евхаристию. Речь идет о причащении Тела и Крови Христовых, принятии Евхаристической жертвы, приготовленные дары для которой переносятся на престол на Великом входе во время пения Херувимской песни. Славянское слово «подъяти» имеет такое же значение, как и слово в греческом оригинале – «принять в себя», и перевод, конечно, правильный, однако сейчас это слово просто неотличимо от русского «поднимать», которое нужного значения не имеет вовсе. А «дориносимый», напомним, значит «окруженный телохранителями, копьеносцами», а отнюдь не «поднятый на копьях».

Херувимская песнь поётся вскоре после чтения Евангелия. Обычно она распевается очень сладкозвучно, тягуче. Эта молитва напоминает нам, как ангельские силы на небе служат у престола Божия и основана на видениях пророков Исаии, Иезекииля.

Она является как бы переходом от подготовительной части литургии к главной – к евхаристической, где совершается призывание Духа Святого на дары – хлеб и вино, – сердцу, ядру и вершине Литургии.

«Херувимская песнь» является своего рода музыкальным центром литургии. Это самое красивое песнопение состоящее из двух частей, которые разделяются Великим входом. Во время Великого входа Святые Дары (хлеб и вино) выносятся из боковых дверей алтаря. Священник останавливается в Царских Вратах и молится за всех, поминая Предстоятеля Церкви, епископа и всех христиан.

«Херувимская песнь» состоит из двух частей. Первая часть – до Великого входа и вторая часть – после Великого входа. Первая часть, как правило, бывает медленной, протяжной, а вторая – торжественной, ликующей. Разделяются эти две части возгласом «Аминь», что значит «истинно» – это ответ хора (или народа) на моления священника.

Херувимская песнь поётся на литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого, за исключением Великого Четверга и Великой Субботы:

• В Великий Четверг совершается песнопение:

Ве́чери Твоея́ та́йныя днесь, Сы́не Бо́жий, прича́стника мя прими́: не бо враго́м Твои́м та́йну пове́м, ни лобза́ния Ти дам, я́ко Иу́да, но я́ко разбо́йник испове́даю Тя: помяни́ мя, Го́споди, во Ца́рствии Твое́м.

Перевод: Сын Божий, прими меня сегодня как причастника Твоей Тайной вечери. Не предам тайны Твоим врагам, не поцелую Тебя, как Иуда. Но подобно (благоразумному) разбойнику исповедаю Тебя: Помяни меня, Господи, во Царствии Твоём.

Да молчи́т вся́кая плоть челове́ча, и да стои́т со стра́хом и тре́петом, и ничто́же земно́е в себе́ да помышля́ет: Царь бо ца́рствующих, и Госпо́дь госпо́дствующих, прихо́дит закла́тися и да́тися в снедь ве́рным.

Предхо́дят же Сему́ ли́цы А́нгельстии со вся́ким Нача́лом и Вла́стию, многоочи́тии Херуви́ми, и шестокрила́тии Серафи́ми, ли́ца закрыва́юще, и вопию́ще песнь: Аллилуи́а, аллилуи́а, аллилуи́а.

Перевод: Да молчит всякая плоть человеческая и да стоит со страхом и трепетом и ни о чём земном в себе не помышляет: ибо Царь царствующих и Господь господствующих идёт на заклание отдать Себя в пищу верным.

• На Литургии Преждеосвященных Даров вместо Херувимской используется следующая песнь:

Ны́не Си́лы Небе́сныя с на́ми неви́димо слу́жат, се бо вхо́дит Царь Сла́вы, се Же́ртва та́йная соверше́на дорино́сится.

Ве́рою и любо́вию присту́пим, да прича́стницы Жи́зни ве́чныя бу́дем.

Перевод: Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат, ибо вот, входит Царь Славы, вот Жертва, таинственная, совершенная, ими сопровождается.



Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Молитва иже херувиме

Божественная Литургия. Херувимская песнь. Лекция 12

• Aug. 2nd, 2012 at 6:34 PM



Дорогие братья и сестры!

Мы привыкли к тому, что она занимает центральное место в нашем богослужении и очень многие из нас встают при пении «Херувимской» на колени. Однако, если мы обратимся к истории, то поймем, что это не совсем верно.

Возникновение «Херувимской песни» относится к VI веку и связано с практикой торжественного перенесения евхаристического вещества – уже подготовленных для освящения хлеба и вина – с жертвенника на Святой Престол.

Мы с вами уже говорили, что жертвенник находился в древних православных храмах не в алтаре, как теперь, а в отдельной комнате. Поэтому, дабы сама торжественная процессия перенесения Святых Даров не проходила через всё церковное здание в молчании, был написан специальный гимн, который мы теперь и называем «Херувимской песнью».

Мы с вами уже говорили также, что Божественную Литургию можно разделить на две основные части, которые предварялись Проскомидией:

1. Литургию оглашенных, на которой, главным образом, является чтение Св. Писания.

2. Литургия Верных, которая сосредоточена на евхаристическом единении всей Церкви со Христом. На Литургию Верных оглашенные – то есть, люди, готовящиеся к Таинству Крещения, но еще не прошедшие через него – не допускались. Таким образом, получается, что «Херувимская песнь» стоит как бы в начале богослужения (Литургии Верных), а не в середине, как мы с вами привыкли считать.

Вот на таком языке и в такой культуре родилась «Херувимская песнь». Нам с вами повезло, что перевод её на славянский язык сделали сами Кирилл и Мефодий – не только святые люди, но и (как бы мы теперь сказали) гениальные лингвисты. Однако, чтобы теперь перевести её со славянского языка на русский, потребуется гораздо больше слов. Ибо те образы, которые были понятны людям раннего средневековья, для нас, людей ХХI века уже окутаны пеленой векового тумана. Однако, со славянского языка переводить гораздо проще, чем с греческого, не правда ли? Поэтому, я сначала прочту славянский текст. Потом русский. А после всего, расскажу о поэтических образах, вложенных гимнографом в «Херувимскую песнь».

«Иже херувимы тайно образующе,

И Животворящей Троице

Трисвятую песнь припевающе,

Всякое ныне житейское

Ангельскими невидимо дориносима чинми,

Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя».

«Мы, словно таинственно изображающие херувимов, и воспевающие Животворящей Троице Трисвятую песнь,

Всякую ныне отлớжим житейскую заботу.

[отложим], чтобы поднять Царя всех, невидимо торжественно (копьеносно – в оригинале греческом) несомого чинами ангельскими.

Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя».

В библейском откровении о Боге парадоксальным образом сочетаются две истины. С одной стороны – Сущий неисповедим и несоизмерим с человеком. Он «пребывает во свете неприступном», Его мысль непохожа на мысль смертного, природа его – «опаляющий огнь». С другой стороны – Он близок к людям, которых возлюбил, и сопровождает верных в их скитаниях по земле. При пророке Моисее символом этой близости был священный Ковчег, украшенный фигурами крылатых существ – Херувимов. Кто такие херувимы? Херувимы – олицетворение тварных космических сил, сослужащих Богу. А ковчег – как бы изображал Престол – Трон Незримого. О близости Богу напоминали огромные изваяния тех же Херувимов в Иерусалимском Храме. В видении пророка Иезекииля, небесный ковчег, несомый херувимами, служил утешением «остатку» праведных, живших в изгнании после разрушения Храма вавилонянами. Бог не покинул свой народ, его колесница, как писал Иезекииль, следует за ним в чужую языческую страну. После гибели Храма Он Сам становится «святилищем» для верных.

Эти библейские прообразы оживают в новозаветной Литургии. Как некогда херувимы влекли колесницу Божию, так и ныне Церковь, вознеся на престол хлеб и вино Евхаристии, исповедует присутствие Христа на путях её исторического странствия.

Слова славянского варианта: «ангельскими невидимо дориносима чинми» нам сейчас понять сложно. Но, как ни странно, славянский язык более понятен, чем, если бы мы прямо перевели с греческого языка эту фразу. Получится еще непонятнее: «чинами ангельскими незримо на копьях несомаго». Неужели «Царя всех» подымают на копья? Или получается, что Ангелы пронзают его копьями (мы знаем выражение «поднять на копья» – средневековые воины вчетвером или впятером пронзали копьями врага, а затем, подняв его на них, швыряли в противника для его деморализации)? Нелепица какая-то получается.

На самом деле, «Царь всех», дориносимый или «копьеносимый» возводит нас к другому образу, который был дорог и знаком каждому византийцу или римлянину эпохи императоров.

Высшей воинской почестью, высшим признанием полководца было то, когда его солдаты, после одержанной победы, клали на копья щиты и на этих импровизированных «носилках» поднимали полководца над своими головами, торжественно пронося его среди всеобщего преклонения и ликования. «Рекс император! Славься, Вождь!», – кричали они. Если же полководец в битве погибал, то его тело также, но уже в скорбном молчании несли на древках копий, укрывая бережно щитами до место последнего упокоения. Нечто подобное мы видим в финале кинокартины “Гамлет” со Смоктуновским в главной роли. Так возникла всем знакомая поговорка солдата: «Я вернусь на щите или под щитом».

Так вот, Христа Ангелы несут, как своего Владыку – «на щите». И этот образ в Римской (Ромейской) Империи был ярким, зримым и очень сильным. Но поэт, написавший «Херувимскую песнь» был не просто мастером слова, но еще и гением, заставляющим слушателя думать. Куда и зачем несут так торжественно Ангелы Императора-Христа? Его несут как Жертву Богу Отцу. Мы Его распяли и убили нашими грехами. Бог воскресил из мертвых. Мы не на йоту не достойны Его. Но Он – как хлеб и вино – входит в нас и просто во Своей Любви, даром, не помня зла, берет нас за руки и ведет вместе с Собой в радость и свет Бога Отца и общение Святаго Духа. Перед тайной Св. Евхаристии, которая должна совершиться, поэт замолкает. Но наше сердце горит и благоговеет. Вот, что значит настоящая поэзия: мы плачем не над словами, а над тем, что между слов.

Но что происходит в алтаре во время того, как хор поет «Херувимскую песнь»?

Первое, что надо сказать – перед пением «Херувимской» отверзаются Царские Врата. Поэтому хор поет, так называемое, «большое» Аминь: ведь священнику требуется некоторое время для того, чтобы обернуться, открыть Врата, поклониться народу и снова повернуться к Престолу. Спешки на богослужении быть не должно – не пожар – поэтому всё происходит чинно и благоговейно. Хор также неспешно и благоговейно начинает петь «Херувимскую песнь». Напевов у неё очень много. Это мелодии народно-церковные – так называемый, обиход, или мелодии вдохновленных текстом композиторов: от самых простых до очень сложных, требующих огромных соборных хоров. С народно-обиходными мелодиями бывали казусы. Например, в 60-е года XIX века одно из постановлений Священного Синода настоятельно требовало от Вологодской Епархии прекращения пения «Херувимской песни» на мелодии «Эй, дубинушка, ухнем». Но такие случаи – редкость, потому что общецерковное, общеприходское чутьё, обычно, безошибочно «бракует» подобные «перегибы» и без вмешательства высшего церковного начальства. Покойный митрополит Питирим пишет, что когда он в известном евангельском отрывке менял одно слово – вместо Силоамская купель, «по-еврейски глаголемая «Вифезда´», а он читал буквальный перевод «дом милосердия» – ретивые прихожанки не стеснялись его, Владыку, поправлять. Почему-то это таинственное название – «Вифезда´» – очень полюбилось народному уху. Тем более, такая «народная редактура» касается певческих мелодий. Ну, не нравятся некоторые мелодии прихожанам, хоть убей. И регенту волей не волей приходится менять репертуар…

Но вернемся к тому, что происходит во время пения «Херувимской песни» в алтаре.

Итак, Царские Врата открыты. Антиминс – плат с мощами, необходимый для совершения Литургии – открыт. В нашем храме священник служит без диакона. Поэтому дальше я буду рассказывать вариант одиночного служения священника.

На Литургии священника можно уподобить Моисею. Он ведет людей за собой, возносит их дух вслед за своим горящим верою духом к Богу. Отсюда общий характер молитв священника за Литургией. Они не в себе – любимом или о частных нуждах (за исключением прошений «рцем вси» – мы уже о них говорили). Эти молитвы, от которых до слуха молящихся долетают только возгласы, всегда говорят о «нас», а не о «мне». «Тебе славу возсылаем» – не от себя он это говорит, а имея в виду, что «мы собранные здесь» возсылаем Богу славу, честь и поклонение и благодарение. Таковы все молитвы Литургии. Они приносятся Богом священником от лица всех и «за вся». Все, кроме одной.

Это молитва «Херувимской песни».

Молитва «Херувимской песни» обращена не к Богу Отцу, что обычно для Литургии, а лично к Иисусу Христу. И приносятся она священником о себе самом, из глубины своей немощи и личного недостоинства. Это – единственная во всем чине Литургии по-настоящему «тайная» – личная молитва, достойная того, чтобы читать её всегда шепотом, по памяти, про себя. И желательно – со слезами.

Священник читает особую молитву, написанную в VI веке Василием Великим. Приведу её в русифицированном варианте:

«Никто из связанных плотскими влечениями и наслаждениями недостоин приступать или приближаться к Тебе, или служить Тебе, Царь Славы, ибо служение Тебе – велико и страшно и для самих Сил небесных; но однако Ты, по неизреченному и безмерному Своему человеколюбию, непреложно и неизменно стал Человеком и Первосвященником нашим, и священнодействие этого общего служения и безкровной жертвы передал нам, как Владыка всех; ибо Ты Один, Господи Боже наш, владычествуешь над всем небесным и земным, Ты – на престоле херувимском носимый, серафимов Господь и Царь Израилев, (только) Один Свят и во святых почивающий.

Посему прошу Тебя, единственного благого и благосклонного: воззри на меня, грешного и непотребного служителя Твоего, и очисти мою душу и сердце от нечистой совести, и силою Святаго Твоего Духа соделай меня способным, облечённого благодатью священства, предстоять пред святым Твоим престолом и священнодействие святого и пречистого Твоего Тела и драгоценной Крови совершить.

Преклонив главу свою, к Тебе приступаю, и молю Тебя: не отврати лица Твоего от меня и не извергни меня из числа служителей Твоих, но благоволи, дабы мною, грешным и недостойным рабом Твоим, принесены были Тебе Дары сии.

Ибо Ты – приносящий и приносимый, принимающий и раздаваемый, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем, со безначальным Твоим Отцом, и всесвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь”.

Вот какая высокая планка ставится для нас верующих и живущих во Христе: быть не рабами похотей и сластей, а быть друзьями Божьими, по слову Спасителя: «Не рабами называю вас, но друзьями». «Но не только священник, но и вообще никто не может быть достоин «приближатися» к Богу, ибо все связаны «похотями и сластями». Даже Небесным Чинам предстоять Богу «велико и страшно». Единственное утешение и оправдание этой нашей дерзости то, что Он Сам стал Человеком и стал для нас Архиереем, сам установил чин этой Пренебесной и Бескровной Жертвы. И не только установил сам чин, но всякий раз Он Сам и приносит Жертву и приносится в Ней, ибо приносит Себя, а не другого. И Сам принимает эту Жертву и нам раздает». (Андрей Ткачев).

Далее священник в этой молитве просит, чтобы носимый на престоле Херувимском Господь очистил его душу и сердце от совести лукавой и удостоил его священнодействовать Святое и Пречестное Тело Его и Честную Кровь;

Священник воздевает руки горе´ и начинает читать первую половину «Херувимской песни». Если бы диакон был рядом, то он бы подхватывал её с начала второй части: «Яко да Царя», но так как его нет, священник дочитывает «Херувимскую» до конца сам. Затем повторяет её снова и снова.

По своей сути молитвы на «Херувимской песни» и она сама являются заключительным аккордом Проскомидии. Литургическое вещество – хлеб и вино – «предлежащие дᾴры сии» – готовы к Тᾴинственной встрече со всеосвящающей силой Божией, которая претворит их в Тело и Кровь Господни. Человеку иногда требуется остановиться перед лицем Тайны, благоговейно помолчать и помолиться. Для этого нам и дается «Херувимская Песнь».

«Так даруй, Господи, нам также

Нести смирения печать

Без самости и эпатажа

С благоговением молчать…»

Священник с благоговением целует Св. Престол и антиминс и отходит к Жертвеннику, на котором стоят покрытые покровцами Чаша и Дискос.

В наше время Великий Вход составляет одну из торжественнейших частей Божественной Литургии, и в сознании большого числа верующих ему придается значение, может быть, даже большее, чем самому моменту Евхаристии, когда поётся хором «Милость мира»; когда наступает момент приложения Св. Даров. Но, на самом деле, как уже было сказано, Великий Вход – это есть только остаток когда-то торжественного и всенародного приношения вещества для Евхаристии.

Что же происходит, когда иерей отошел к Жертвеннику?

Он кадит Дары, молясь про себя: «Боже, очисти мя грешного». Далее, священник берет возду´х, которым покрыты оба сосуда – Чаша и Дискос – и полагает его на левое плечо, со славами 133 псалма: «Возьмите (поднимите) руки ваша во Святая и благословите Господа». Потом берет в руки Дискос и Чашу и выходит из Алтаря северными вратами. Впереди него следуют свещеносцы. Выйдя из Алтаря, он становится лицом к народу и произносит поминовение: «Великого Господина и Отца нашего…». Поминовение у нас весьма обширное. Священник поминает Патриарха, епархиального архиерея, воинство, ктиторов, благоукрасителей святого храма, поющих, и, наконец, «всех вас, православных христиан».

В царское время священство обязано было поминать поимённо всех членов Царской Фамилии, что делало Великий Вход еще более продолжительным.

В некоторых храмах приходится наблюдать, как миряне на поминовение священника: «Всех вас, православных христиан» отвечают громко хоровым «Священство твое да помянет Господь Бог…». Это не правильно. Почему?

Дело в том, что Великий Вход символизирует шествие Христа Господа на Страдание. Все эти возгласы создают некую суету и нарушают благоговейное напряжение молитвы.

Войдя после поминовения в Алтарь, священник ставит на Престол Св. Чашу и Дискос слева от неё. Снимает покровцы и кладет их на левый и правый углы Престола. Большой Возду´х укрывает и Чашу и Дискос вместе. Затем, произнося погребальные тропари Великой Пятницы «Благообразный Иосиф, с древа снем Пречистое Тело Твое… во гробе нове положив…» и другие, священник кадит стоящие на Антиминсе Дискос и Чашу. Что изображено на Антиминсе? – Погребение Спасителя.

То есть, символическое значение Великого Входа явствует из этого. Мы, как бы заново переживаем погребение Спасителя. Внесение Хлеба и Вина в Алтарь – внос Тела Самого Спасителя во Гроб. Каждение – помазание Иосифом и Никодимом Тела Господня. А возду´х, которым покрывают оба сосуда – тот камень, которым был привален вход во Гроб.

После поставления Св. Даров закрываются врата и задёргивается завеса.

Как после погребения – Тело Спасителя было покрыто мраком Тайны до рассвета Воскрешения, так сейчас Чаша, Дискос и Антиминс укрыты покровом Тайны.

Как преобразилось тленное в бессмертную Тайну? Так, и как претворяются хлеб и вино в Тело и Кровь – тайна. И никогда человеческому уму не постичь её. Мы можем лишь стоя «со страхом и трепетом» с благоговением «молчать» перед Великим Таинством Евхаристии.

В Великую Страстную Субботу поётся другое песнопение:

Предходят же Сему лицы ангельстии со всяким началом и властию: многоочитии Херувимы и шестокрилатии Серафимы, лица закрывающие, и вопиюще песнь: Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя».

«Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя прими: не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам яко Иуда. Но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».